Оказалось, что он ошибался. Любая работа важна и интересна, если выполнять ее добросовестно, с интересом и с любовью. Полина Георгиевна, например, читала по специальности не меньше, чем он, а то и больше, потому что не отвлекалась на пьянки и девушек.

Это был очень хороший вечер, светлый и какой-то детский. Ян почти физически чувствовал теплоту доверия между Наташей и ее мамой и понимал, что Полина Георгиевна приняла его так ласково не потому, что он поразил ее в самое сердце своим великолепием, – нет, просто она знала, что дочка не наделает глупостей и не погубит себя, связавшись с неподходящим человеком, а Наташа, в свою очередь, не боялась, что мама разрушит ее любовь, лишь бы только удержать дочь подле себя или просто из вредности. Ян сам по себе тут был пока ни при чем.

Любовь вдохновила Яна или ежедневное сидение в библиотеке дало свои плоды, неизвестно, но так или иначе он раньше срока сдал Князеву обзор литературы и написал программную статью, в которой обобщил опыт реконструктивных операций на желчных путях за последние десять лет. Обзор получился стандартным, обычное изложение вчерашнего курсанта, а статья понравилась ему самому. Поскольку Князев вписал в соавторы себя и еще несколько уважаемых людей, то публикация была обеспечена, и Ян, довольный миром и собой, настроился покорять новые вершины.

Увидев его сияющую физиономию, Князев посоветовал сидеть тише воды ниже травы, а то могут отправить в какую-нибудь не существующую ни на карте, ни в природе точку подменить заболевшего доктора – и забыть там лет на десять. Случаи такие в практике бывали.

Ян последовал этому совету не без удовольствия. Он вообще не любил выхваляться и выпячивать себя, чем грешили некоторые его товарищи. Были такие ребята, которые несли себя по жизни гордо и уверенно, с профессорским апломбом высказывали самые общеизвестные истины и действительно добивались успеха, оставаясь в тепличной атмосфере академии. Но если не везло и судьба выбрасывала их в самую гущу жизни, то там такое раннее светило или перестраивалось на обычные рельсы, или ломалось. Раньше, когда Ян был еще курсантом, Князев, наоборот, советовал ему быть активнее, ведь скромность украшает только девушку, и Ян искренне хотел заявить о себе, но слишком боялся быть смешным в своих попытках. «Пусть обо мне судят по делам», – решил он и в конце концов не ошибся.

* * *

В среду Наташа работала до трех, и Ян, соврав на кафедре, что идет в библиотеку (а формально и не соврав), ушел со службы раньше, чтобы успеть подхватить ее.

С утра мороз сковал льдом слякоть на тротуарах, по темной замерзшей воде мела злая сухая поземка, и продувало так, что гулять не было никакой возможности. Ян повел Наташу к себе, немного стесняясь своего казарменного быта, но показать, где он живет, было давно пора.

Вася с Диной были уже дома, жарили картошку с сосисками. Хмуро поздоровавшись, будто знала Наташу уже сто лет, Дина достала из ящика еще четыре картошины.

Ян начал в том смысле, что не беспокойтесь, но Дина цыкнула: «Мойте руки и через пятнадцать минут будем обедать».

Наташа улыбнулась, попросилась помочь, и не успел никто глазом моргнуть, как Вася с Яном оказались курящими на лестнице, а девушки принялись колдовать на кухне.

Ян был уверен, что им предстоит уютный вечер кухонных посиделок с разговорами о том о сем, но Дина вдруг поднялась, не допив чаю, и сказала:

– Василий, нам пора!

– Да куда…

– Василий! Мы уже опаздываем! – повторила Дина грозно.

– Да вроде… – растерялся было Вася, но тут же собрался. – Ах да, да! Мы очень торопимся.

– Просим нас извинить, но надо идти, – отчеканила Дина.

Ян взглянул в окно, куда как раз ветер ударил снежным зарядом:

– Да куда вы пойдете! На улице черт знает что творится.

– А мы не на улицу, – Дина решительно застегивала кофту.

– Нам действительно очень надо, – Вася с явным сожалением встал и пошел в прихожую обуваться и натягивать свою желтую шапку.

– Ладно, – вздохнул Ян, – жаль, конечно, я думал, посидим, вина выпьем.

– А есть? – рука Васи замерла на полпути к Дининому пальто.

– Василий!

– Все, все, идем.

– Очень жаль, что вы уходите, – сказала Наташа и стала убирать со стола.

Закрывая за друзьями дверь, Ян успел еще услышать «поедем в общагу, перехватим этого придурка Лившица, а то припрется в самый неподходящий момент».

Они остались одни. Ян растерялся.

Наташа вымыла посуду, он протер тарелки полотенцем и поставил в шкаф. Они были как давно женатые люди, у которых много всего за плечами – и хорошего, и плохого.

– Слушай, Наташ, а мы ведь с тобой ни разу еще не ссорились, – вдруг выпалил он.

Она посмотрела с удивлением:

– Ты хочешь поругаться?

– Нет, но все говорят, что без этого не бывает.

– Да, есть еще такая народная мудрость, что для того, чтобы узнать человека, необходимо с ним как следует поссориться.

Ян посадил ее к себе на коленки:

– Наташа, может, это глупо, но мне кажется, что я и так знаю тебя. Без ссор.

– И мне так кажется.

– Что я знаю тебя или ты знаешь меня?

– Какая разница?

– И то правда.

Они поцеловались. Ян прижал Наташу к себе сильнее, и она не отстранилась от него. Рука его вдруг как-то сама собой оказалась под ее тонким свитером, прочувствовала тонкую спину и легла на грудь. Тут Ян опомнился и отдернул руку.

– Что? – спросила Наташа.

– Я могу потерпеть.

– Я знаю.

– Мы можем подождать, сколько надо.

– Хорошо. Как скажешь.

– Не это главное.

– Нет, не это.

Они снова поцеловались, Ян обнял Наташу крепче.

– Я люблю тебя, – сказал Ян.

Наташа кивнула.

Чувствуя, как голова кружится от любви и от какой-то непонятной досады, что они могут соединиться с Наташей только так и не существует способа стать еще ближе, Ян встал с табуретки и закурил.

Друзья ушли в метель и непогоду, оставили их наедине, искушают, но он все сделает правильно.

– А я думаю, что если судьба предназначила нам быть вместе, то надо быть вместе, вот и все, – сказала Наташа за его спиной.

* * *

Ян приподнялся на локте:

– Принести тебе водички?

Наташа покачала головой:

– Не надо. Пора вставать, а то люди придут, а мы лежим.

– Ну и пусть приходят.