– Ты в него не влюблена, иначе так не краснела бы. – Я чувствую прилив уверенности и делаю шаг к ней, касаюсь ее волос, пропускаю пряди между пальцами, вспоминая, как тянул за них вчера, прилагая все больше силы, дожидаясь, что она попросит перестать, но она никак не просила. Вместо этого она со стоном кончила, крепко сжимая у себя внутри мой член… Сейчас меня снова окатывает волной желания. Все отдал бы, чтобы снова оказаться внутри ее!

– Мы не расстались, Елена. Поедем ко мне в пентхаус.

Она стискивает руки, открывает рот, но не издает ни звука. Вместо этого она торопится дальше, и мне опять приходится ее догонять.

– Ты слышала, что я сказал?

Дойдя до зеленой машины, она кликает брелоком.

– Ты – опытный ухажер, Джек. Воображаешь, наверное, что стоит тебе щелкнуть пальцами – и я побегу резвиться к тебе в пентхаус?

«Резвиться»? Смешно!

– Я не ищу близких отношений, а ты недавно кое с кем рассталась, или я ошибаюсь?

Дождь усиливается, мы оба уже промокли, но не обращаем на это внимания.

– Во-первых, мне не нужна интрижка на ночь или две. Ты меня совершенно не знаешь.

– Ну так позволь тебя узнать. – Я указываю на кафе неподалеку: – Пойдем выпьем кофе. Я узнаю тебя, ты – меня.

Как все это неуклюже!

Ко всему прочему я терпеть не могу заведения, владельцы которых меня не знают.

А с другой стороны…

Она ежится от порыва ветра, я хмурюсь, глядя на нее. Елена вытирает мокрое от дождя лицо.

– Подожди! – Я поспешно расстегиваю и снимаю рубашку, чтобы растянуть ее у Елены над головой. Толку от этого немного, но так она, по крайней мере, не промокнет еще сильнее.

– Зря ты не надела плащ, – бормочу я. – Холодно, дождь…

Она косится на мою уже успевшую промокнуть белую майку, потом опять встречается со мной глазами.

– Ты решил заделаться синоптиком?

Я усмехаюсь.

– Дождь. Мокро.

Она невесело улыбается и тяжело вздыхает, на ее лице появляется отсутствующее выражение.

– Вот тебе полезная наука на случай, если опять соберешься переспать с девушкой: не лги о себе и не сбегай, пока она не проснется. Это дурной тон.

Разве я виноват, что меня раз за разом будит один и тот же страшный сон?

Я колеблюсь, стоит ли пытаться все ей объяснить. Я ее не знаю. Инстинкт подсказывает, что она вполне искренна, однако…

Никому нельзя полностью доверять, шепчет мне внутренний голос. То, чем я с ней поделюсь, может вдруг всплыть: она может пооткровенничать с подругой, а та возьмет и поделится услышанным еще с кем-нибудь… Совсем скоро все просочится в прессу, пресса раздует скандал… Ведь дело не ограничилось изменой Софии. Сестра Харви хорошо нажилась на истории моей жизни: ее стараниями в Sports Illustrated появилась статья о моем детстве, когда я еще жил с мамой, со всеми подробностями. Статья была нашпигована ложью: Харви предстал в ней непонятым, обманутым, ослепленным любовью.

– Ты права. Я должен был остаться. Надо было разбудить тебя объятиями. – Я корчу гримасу. – Просто я в таком не очень силен.

Несколько секунд она меня разглядывает.

– Елена, я не знаю, как к этому подступиться…

– К чему «этому»?

Помявшись, я отвечаю:

– Может, начнем сначала? – Не дожидаясь ответа, я беру ее за руку. – Привет, я Джек Юджин Хоук, квотербек. Я коллекционирую расписные кофейные чашки и магнитики – сувениры из городов, где бываю. Я могу отжиматься, если ты уляжешься мне на спину, мелькнула такая идея… Я много читаю – в основном триллеры. Я вырос в маленьком городе в Огайо. Моя мать умерла. Где отец, понятия не имею. Люблю рисовать, но стесняюсь показывать свои рисунки другим. На выпускном курсе я победил в национальном чемпионате, на первом завоевал приз Хейсмана. А вообще-то я… робкий. Я до слез хохочу над Дуайтом Шрутом из сериала «Офис». А еще я недавно обнаружил у себя неутолимое пристрастие к горячим библиотекаршам.

Елена смотрит себе под ноги, потом поднимает глаза на меня. От ее сине-зеленого взгляда у меня перехватывает дыхание, я жду не дождусь ответа. Ни одной девушке я в жизни не говорил и пятой части того, что наговорил ей. Потому что не хотел.

– Получилось неплохо, благодарю.

Я не выпускаю ее руку, вожу большим пальцем по ее запястью.

– Почему мне слышится «но», Елена?

Она со вздохом высвобождает руку. Я нервничаю.

– Елена…

Она отступает от меня на шаг – черт, до чего же мне это против шерсти! Такое впечатление, что в любое мгновение она может исчезнуть…

– Все, мне пора. Приятно было познакомиться, Джек. Будь здоров.

Она отворачивается, выходит из-под моей рубашки и делает шаг к своей машине.

– Елена!

Она оглядывается на оклик:

– Да?

Я облизываю губы, рубашка облепляет мне ладони, дождь льет все сильнее, струи бьют мне по лицу.

– Ты у меня первая девушка за год.

Не знаю, сколько времени мы стоим под дождем; вполне возможно, это длится считаные минуты, но от меня не ускользает ни одно ее движение, каждый жест запечатлевается в памяти. Я запоминаю блеск ее глаз, то, как поднимается и опускается грудь. На ее лице читается недоверие, она смотрит мне в глаза, силясь понять, правду я говорю или сочиняю.

Наконец она открывает дверцу машины и садится.

Я зажмуриваю глаза и тяжело вздыхаю.

Ну и лопух же ты, Джек!

Она сдает назад, разворачивается и уезжает. Я провожаю взглядом габаритные огни, постепенно превращающиеся в точки.

Потом задираю голову и, глядя в небо, напряженно соображаю, строю планы.

Первый звонок после этого – Лоренсу.

– Ты куда подевался? – спрашивает он. – Никак тебя не найду. Куинн тоже ищет, и все зря. Тут не протолкнуться. Девон сказал, что ты сбежал. Надо поговорить…

– Ты узнал ее фамилию?

Дожидаясь его ответа, я слушаю играющую в клубе музыку.

– Эта девушка тебе не подходит, Джек.

– Кто она? – кричу я, сжимая телефон так, что трещат фаланги пальцев.

– Занимайся своей карьерой. Давай назначим на эту неделю встречу с твоим агентом. Может быть, нам удастся перезаключить контракт с Adidas…

– Мертвецы не оживают. Эйден сказал мне сегодня, что у них уже была встреча. Не будем им мешать.

Он разражается бранью.

– Вот сукин сын! Молодой, да ранний!

– Хватит про деньги, Лоренс. Лучше расскажи про девушку.