Сокол как-то незаметно подрос и уже не выглядел мальцом по сравнению с Фастом. Да и силушки у него изрядно прибавилось. В кулачном бою ему мало находилось равных; за исключением Добрана с его железными кулачищами. И рубился он знатно; но мало кто знал, что сражается Сокол вполсилы и не использует все те приемы мечевого боя, которые подсмотрел у руса, наставника Яролада, сына кнеза Доброгаста.

Этот достойный муж и впрямь был одним из лучших мечников среди русов. Долгое время он служил манглабитом – личным телохранителем византийского кесаря, где перенял многие уловки мечевого боя, так как среди наемных воинов Византии можно было встретить и франков, и варягов, и инглинов, и печенегов, и хазар, не говоря уже о знатных воинах-славянах. И все они были лучшими среди своих племен; других капризные изнеженные ромеи не приглашали.

Когда Сокол и Фаст схлестнулись в центре песчаного круга на берегу Днепра, раздался такой грохот, словно где-то рядом молотили цепами рожь на твердом току не менее трех десятков земледельцев. Фаст старался своей махайрой прорубить щит Сокола, чтобы потом обрушиться со всей своей мощью на доспехи противника.

Они хоть и были очень надежными, но хитрый сын хакана знал, что сыромятные ремешки, соединявшие железные пластинки панциря, уже изрядно поистерлись, и несколько хороших ударов позволят ему добраться до открытых участков тела Сокола.

Поначалу казалось, что его замысел удается. В скором времени щит Сокола превратился в кучу щепок, которые едва держались благодаря кожаной обтяжке, скрепленной заклепками. И тут произошло неожиданное: полянин вдруг отбросил в сторону то, что осталось от щита, и встал перед Фастом в какой-то необычной стойке, держа меч за рукоять обеими руками.

Сын хакана несколько опешил, даже приостановился на миг, но горячая кровь, которая по-прежнему бурлила в его жилах, снова ударила ему в голову, и он яростно набросился на «беззащитного» (как ему показалось) соперника. Мечи выкресали сноп искры, зазвенели, а затем раздался треск… и великолепный клинок старинной махайры был разрублен пополам!

Фаст с недоумением уставился на то, что осталось от его оружия, а затем перевел взгляд на Сокола. Он знал, что поединок без крови не будет засчитан, и мужественно ждал разящего удара. Где-то в глубине души Фаст надеялся, что Волчило остановит бой, но наставник молчал. Старому воину изрядно надоело выгораживать заносчивого не в меру сына хакана, и он решил – пусть давно соперничающих юнцов рассудят боги.

Выпад Сокола был молниеносным. Фаст ждал рубящего удара и готовился отбить его – с горем пополам; что можно сделать обрубком клинка? – но полянин нашел щель в доспехах и поразил сына хакана в предплечье. Как потом оказалось, рана была неглубокой и неопасной; правда, обильно кровоточила.

С того времени отношения между ними выровнялись. Фаст старался не показывать свое превосходство как сын хакана и будущий кнез, а Сокол не по годам мудро держался с ним предупредительно и не лез на рожон. Но в островной крепостце, своего рода школе воинского мастерства, все твердо знали, что среди будущих воев самый лучший Сокол. Фаст скрипел зубами, но ничего поделать не мог.

– И то верно, – неожиданно согласился Фаст, хотя его снедало нетерпение. – Значит, нужно разведать, что там и как.

– Я пойду, – буднично молвил Сокол, и Фаст кивнул, соглашаясь.

Никто лучше полянина не мог маскироваться ни в лесу, ни в степи. Он буквально растворялся на глазах изумленных наблюдателей. Только Волчило знал, почему так получается.

«Опять эти колдовские штучки! – ворчал старый воин. – Вишь, что творит, бесово семя!» Даже он, со всем своим огромным боевым опытом, не мог сообразить, как это выходит у полянина – исчезать, что называется, на ровном месте. А ведь ему приходилось бывать в походах с подобными штукарями. Но они и в подметки Соколу не годились.

Сокол вернулся быстро. Наверное, Алмуш покрылся бы холодным потом, узнав, что враг подобрался к нему на расстояние удара мечом. Сокол быстро определил, что перед ним предводитель отряда и что это ненавидимые русами разбойники-угры. Он мог убить ома угров незаметно и совсем тихо и уйти незамеченным, но тут его голову посетила интересная мысль. Сокол хищно ухмыльнулся и медленно отполз в заросли. Его одежда была утыкана зелеными ветками и пучками сухостоя, и со стороны он казался бугорком, коих в степи было великое множество.

Вернувшись, он обрисовал ситуацию, и юные вои начали быстро маскироваться. Вскоре все они стали похожими на Сокола. Полянин сосчитал угров, которых было втрое больше, чем юных воспитанников Волчилы, но русов это не смутило. Они знали, как нужно действовать…

Град стрел обрушился на сонных разбойников, словно кара небесная. Оторопевший Алмуш хотел закричать, чтобы разбудить отряд, но тут его горло сдавила петля аркана, и полузадушенный ом угров «вознесся на небеса». Сокол забрался на дерево как раз над тем местом, где сидел Алмуш, и поймал его, как глупую птицу в силок.

Он знал, что просто убить ома – невелика честь, а вот пленить – это стоит дорогого. Сокол сразу понял по богатой одежде Алмуша, что предводитель угров – важная шишка. А значит, и выкуп за него будет весьма солидный. Но особенно Сокола привлекло оружие угра – великолепный меч и нож в богатых ножнах. Оно должно было принадлежать тому, кто пленит главаря разбойничьей шайки.

Вскоре на поляне воцарился хаос. Проснувшиеся угры не знали, куда бежать и где спрятаться от разящих стрел. Мало того, они просто не понимали, где находятся их враги-невидимки. А русы засели на деревьях, в густой листве, и были совершенно незаметны в своей маскировке.

Опорожнив колчаны, юные вои свалились на головы обезумевших от страха врагов, и пошла знаменитая рубка русов, которой страшились все племена в подлунном мире. Свист мечей, предсмертные вопли, жалобные стоны раненых, храп и ржанье испуганных коней на привязи – вся эта неразбериха, сдобренная запахами густой красной крови поверженных угров, могла свести с ума любого здравомыслящего человека. Но азартные юнцы рубились, как полоумные, и остановились лишь тогда, когда поляна оказалась заполненной изрубленными телами разбойников-угров.

В живых остался только один Алмуш, которого предусмотрительный Сокол спрятал за коновязью, крепко привязав к дереву. А затем полянин бросился в самую гущу сражения, и его страшный меч превратился в серп, которым выкашивают сорную траву. В него словно вселился демон. Сокол впервые применил свое колдовское зрение!

Он долго ждал этого момента. И теперь хищно резвился, походя парируя удары угров, и легким движением снимая им головы с плеч. Его едва остановил Добран, потому как Сокол вошел в раж и мог наделать бед, перепутав врагов со своими товарищами.

Воспитанники Волчилы мешкать не стали. Быстро собрав добычу – оружие и коней (одежда угров представляла собой рванье) – юные русы поторопились обратно в лесные дебри. Ведь никто не мог дать гарантию, что где-нибудь поблизости не таится еще один вражеский отряд. На отдых они остановились лишь в глухой чащобе, куда не всякий зверь забредет, не говоря уж о человеке.