Генриетта молчала.

— Привыкайте, мадам. Теперь кинжал всегда будет перед вашим лицом.

Да, кстати, миледи, вы слышали новость?

Генриетта вскинула глаза на сына.

— Вчера двое ваших стражников зачем-то переоделись в крестьян. Влезли в окошко к невинной девушке. Они, наверное, так пошутили. Но шутка не удалась. Их обоих убили. Представляете?

— Какова шутка, такова и смерть.

Проговорила королева, так и не притронувшись к завтраку.

— Я вам больше скажу, мадам. Именно этим кинжалом нанесли рану мне, вашему сыну. Интересно, изменит ли это вкус ваших блюд.

Завтрак перестал быть приятным. Стелла грустно смотрела на королеву, переводила взгляд на Генриха. Ей так не хотелось ссор, она не знала как примирить мать и сына, тем более ей казалось, что всё из-за неё. Королева встала, вышла. Стелла сидела поникшая.

— Вы грустите, Стелла?

— Мне жаль, Генрих, что всё так произошло. Всё таки она ваша мать.

— Давайте закончим наш разговор. Поговорим тогда, когда вашему сыну будет грозить нож убийцы. Интересно, с кем вы захотите примириться.

Наступило тягостное молчание.

Генрих поднялся протянул руку Стелле.

— С сегодняшнего дня вы переходите под защиту моей стражи и вам ничего не угрожает. Давайте забудем о грустном, я отправляю вас выбрать себе новые покои и заново всё обставить так, как пожелаете. Вечером жду вас на ужин.

День пролетел в заботах, Стелла особо не мудрствовала, будуар перенесли в новую комнату точно в том же виде, что и был, а вот спальню заменили. Новая кровать, бельё, картины, ковёр.

В комнате всё ещё не было зеркала. Прежнее разбилось, новое ещё не привезли. К вечеру Стелла почему-то нервничала, не знала, что выбрать из одежды. Все платья почему-то и нравились и не нравились.

Наконец она остановилась на чёрном шёлковом с большой пунцовой розой, закрепившей изящно подобранные складки. На украшения в шкатулке не взглянула, распустила волосы и отправилась к ужину.

Её провожал новый охранник, впрочем, Стелла не смотрела в лица сопровождающим, в лицо знала только Мэллоу.

Сегодня ужин для них двоих накрыли на террасе.

Она широкой балюстрадой нависала над фонтаном. Изящный столик на гнутых ножках, казалось, парил над вечером.

Газовый тюль, вздымающийся от малейшего дуновения надувал паруса, готовый к романтическому путешествию.

Красивая посуда, гранатовые сполохи на резьбе хрустальных бокалов кровавыми каплями мерцали в лучах заходящего солнца.

Подали нечто необыкновенное. Груша в карамели, утка в тесте, о небо, как описать ту роскошь, что заполонила стол.

Стелла встала, подошла к перилам. Разбивающиеся бронзовыми огоньками брызги фонтана вобрали в себя солнце уходящего дня, превратившись в тысячи сверкающих капель заката.

Солнце последними мазками цепляло нежнейшие облака, прощаясь с уходящим днём. Стелла почувствовала нежное прикосновение, обернулась.

Генрих смотрел ей в глаза, рисуя руками гладкую линию её плечей, касаясь губами виска прокладывал дорожку к ключицам. Стелла затрепетала в его руках, нежность коснулась лица румянцем.

От стеснения Стелла опустила глаза, Генрих поднял её подбородок. Коснулся губ. Нежно, невесомо, потом чуть требовательнее, плотнее. Зарылся пальцами в копне волос, прижал девушку к себе осторожно подбираясь губами к шее, к груди.

Подхватил её на руки, нёс как пёрышко через террасу. Оказалось, двери с террасы в его спальню уже открыты и впуская свежий воздух из напоённого цветами сада ждут влюблённых.

Свечи ровными огнями стояли стражами вдоль стен. Скромность его спальни неожиданно щедро украсила кровать усыпанная лепестками роз по шёлковым простыням. Камин жарко гудел, огонь в своей страсти кипел рыжими всполохами.

Генрих опустил Стеллу на кровать. Встал на колено, снял с неё туфельки, касался ладонями голени, смотрел в глаза, забираясь ладонями всё выше. Где то там ему на милось сразу сдался бастион нижнего белья.

Генрих ласково скатывал кружево с тела Стеллы, обжигая её поцелуями. Воздух вокруг них становился всё горячее, опаснее, Стелла трепетала от новых чувств. Смущение цепко сковывало её, потом отступало под нежной лаской, опять накатывало волной, заставляя девушку закрыть глаза.

Генрих нависал над ней. Снимая одежду не торопясь расстёгивал пуговицы. Его голый торс заставил Стеллу коснуться этого совершенства. Богатырские плечи, перевитые венами мощные руки, бронзовая кожа груди в густых чёрных завитках спускающаяся бесстыдной дорожкой к низу живота.

Рана из развороченой плоти на левом плече сцепленная бронзовым браслетом. От Генриха фонило еле сдерживаемой страстью. Платье Стеллы под натиском его ладоней упало с её плеч, обнажив грудь.

Стелла охнула, автоматически подняла руки, пытаясь спрятаться. Генрих отвёл их за голову, нежно сдерживая запястья девушки у изголовья кровати. Она чувствовала всё, проваливалась в горячие волны новых ощущений, высвободила руки, коснулась его волос. Генрих играл с её грудью, вбирая в себя полностью клубничное поле соска, подтягивал в себя, прикусывал.

Завел руки под спину девушки, медленно, не торопясь коленом раздвинул бёдра. Стелла попыталась вырваться, он прижал её поцелуем к подушке, хриплым шёпотом повторял её имя.

Тот самый миг, о прелести которого она не подозревала настиг её острым, горячим толчком, девушка вся напряглась, тепло разлилось мощной, тугой волной. Боль отступила. Сладкая, вязкая мелодия нежными толчками накатывала на неё вновь и вновь.

Она не понимала, что делает сама, что делает он, тела справлялись без них. Стелла чувствовала себя всю. Её восторг сравним был с фейерверком, когда мириады огней наполнили её всю нектаром, от пальчиков через всё тело к груди, оставшись горячим вулканом там, внизу живота.

Ночь давно вступила в свои права. Беспечная луна с любопытством подглядывала за спящими влюбленными. Генрих раскинул руки, Стелла лежала на сгибе его локтя, возвращалась в только что пережитую нежность. Знала, что нашла лучшее, о чём только могла мечтать.

Гладила грудь своего мужчины, водила пальчиком по рельефу мышц, запускала руки в плотные завитки на его теле. Ей казалось, она никогда не уснёт от счастья, а ночь никогда не закончится. На самом деле, когда она открыла глаза, было позднее утро.

Солнце подбиралось к зениту. Из распахнутой настежь двери видны были столик и стулья, за которыми они вчера ужинали. Всё было готову к завтраку, не хватало главного: короля и невесты.

Стелла повернулась к Генриху. Он смотрел на неё, приподнявшись на локте. Она улыбнулась, зарделась от его вида, когда нечаянно опустила глаза. Предательский румянец рванул к щекам, Генрих сгрёб её под себя.

Подмял, сжимая нежно, но так плотно, что она не могла шевельнуться под ним. Встречалась с ним губами, выгибаясь ему навстречу, ловила каждый его поцелуй, впускала в себя отдавшись на волю любимого мужчины.

Генрих потерялся в волне восторга юной красавицы. Она так смущалась