Грейс сказала.

— Поедешь?

Он посмотрел на Соню.

— Разумеется!

Сюзанна на удивление быстро и уверенно вошла в этот мир, хотя и на шесть недель раньше срока. Девочку сразу поместили в кувез.

Мейзи больше всего удручало то, что она сама была виновата в случившемся. Если бы она не вела машину расстроенная и плачущая, то могла бы избежать аварии.

Раф и Соня Сандерсон прибыли через час.

Им сказали, что у Мейзи все хорошо, но она находится под воздействием снотворного. Сообщили также, что малышка должна без осложнений перенести то, что родилась преждевременно.

— Роды были спровоцированы аварией? — спросил Раф.

Доктор почесал затылок.

— Трудно сказать. У пациентки наблюдались симптомы сотрясения мозга, поэтому мы и поместили ее сюда, но никаких других травм не было. Иногда преждевременные роды случаются без всякой видимой причины.

— А стресс не мог послужить причиной?

Соня затаила дыхание, когда Раф задал этот вопрос.

— Мог. Поэтому, перед каждой новой беременностью, миссис Сандерсон необходимо будет обследоваться, на всякий случай.

— Раф, — сказала Соня, когда они сидели и ждали, пока Мейзи проснется, — не кори себя. Ты сделал для нее все, что мог.

— Кроме того, что не вернул ее Тиму, — пробормотал он.

Сонины глаза округлились.

— Неужели, она поэтому и убежала? Но принял бы ее Тим обратно? Судя по тому, что ты говорил мне, она не была ему нужна.

— Разве из-за этого перестаешь любить кого-то? Ведь что-то побудило ее уйти. Видимо, это была новость о Тиме.

Раф взглянул на спящую Мейзи, бледную, со свежей ссадиной на щеке, казавшуюся, невероятно, хрупкой на госпитальной койке, и тяжело вздохнул.

Днем сознание Мейзи окончательно прояснилось.

— Мейзи, — сказал Раф, взяв ее за руку, — врачи считают, что с малышкой все будет в порядке, хотя еще какое-то время придется подержать ее в кувезе.

Обрадованная, она сжала его пальцы. Потом нахмурилась.

— Ты уверен? Это не просто слова?

Он покачал головой.

— И у нее твои волосы. То есть, — улыбнулся он, — то, что там проглядывает, определенно рыженькое.

— Раф, — сказала Мейзи и облизнула губы, — ты, наверное, злишься… мне надо было оставить записку тебе…

Она не смогла продолжать.

— Мейзи, я был очень озабочен. Но сейчас не время для объяснений или принятия решений… кроме одного. Тебе надо, — продолжал он, — восстановить силы, а Сюзи потребуется твое неусыпное внимание в следующие несколько месяцев. Ты вернешься в Рэби-Бэй, хотя бы, на это время?

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты…

Он замолчал, потому что в комнату на цыпочках вошла Соня с двумя бумажными стаканчиками кофе.

Увидев, что Мейзи пришла в себя, Соня едва не задушила свою невестку в объятиях.

— Ты оказалась права. Я была у Лаэма и рассказала ему все о себе и о том, что его предложение развестись помогло мне все понять. И что он не должен чувствовать себя виноватым или жалеть меня. И знаешь, что он ответил?

Мейзи покачала головой.

— Что он попросил о разводе только потому, что жить врозь для него было невыносимо, но гордость мешала ему признаться в этом!

В эту ночь Мейзи дали снотворное. Ей не терпелось увидеть малышку, и врачи пообещали, что она сможет сделать это завтра.

Мейзи тяжело переживала нелепость ситуации, в которую попала. Ее «мудрость» помогла Соне, но не ей самой. Она собиралась оставить Рафу записку, в которой хотела честно объяснить, почему приняла такое решение. Записку она написала, но в последнюю минуту забрала с собой, решив отправить по почте, чтобы никто другой ее не прочитал, и она по-прежнему лежала в ее сумке.

А теперь ей придется вернуться к нему в дом на какое-то время. Но знал ли он, сколько продлится это «какое-то время»?

Прошло три месяца. Во дворике дома Мейзи укачивала Сюзанну на руках и тихо пела ей. Пес лежал, свернувшись, у ее ног.

Наконец, Сюзи опустила ресницы и уснула. Мейзи еще немного покачала дочку, нежно поцеловала, положила в коляску и опустила сетку. Сюзи не пошевелилась.

Мейзи встала, подошла к ограде дворика и устремила взгляд на далекий горизонт…

Тут Раф, незаметно наблюдавший за ней из дома, принял решение.

— Я немного повольничал с твоим домом, — сказал ей Раф в тот вечер.

Прошло немного более семи месяцев с момента их первой встречи. Приближалась осень.

— Да?

Он кивнул.

— Помнишь, ты говорила, что твой отец планировал реконструировать его? Так вот, я это сделал.

Мейзи захлопала глазами.

— А я считала, что он сдан в аренду и поэтому не очень обременителен для тебя. Значит, все было совсем наоборот?

Он пожал плечами.

— Это капля в море.

Она неожиданно нахмурилась.

— А что стало с «Эмили»? Я только что вспомнила, что Джек не приходил ко мне, значит, она все еще не продана?

Она вопросительно взглянула на него. Он покачал головой.

— «Эмили» и не выставляли на продажу, но она находится в хорошем состоянии.

Мейзи с трудом проговорила:

— Почему?

— Как я понял, яхта много для тебя значит. Да, кстати, через несколько дней я уезжаю в командировку примерно на месяц.

— Это только командировка? — спросила она. — Что-то очень уж надолго.

— Только командировка.

Ни малейших признаков сожаления или просто повышенного интереса, подумал Раф, но тем проще.

— Когда вернусь, — продолжал он, — я перееду в свою квартиру.

Мейзи застыла, неожиданно усмотрев в этом связь с ее домом и яхтой.

— Это… это означает, что ты выставляешь меня отсюда?

— Нет. Я думаю, что мы продолжим жить в браке, по меньшей мере, еще год, и не только ради Сюзи, но и из-за толков, которые могли бы возникнуть в противном случае. Если тебе здесь хорошо, это прекрасно, и ты можешь оставаться столько, сколько хочешь. Я только хотел, чтобы ты знала: дом, который ты любишь, готов, и в него можно въезжать.

Мейзи отчаянно пыталась взять себя в руки.

— А разве не вызовет толков… то, что я живу здесь, а ты где-то еще?

— Еще хуже — развод после нескольких месяцев брака.