Много лет назад Джакомо Минелли, занимающий высокий пост в известной итальянской компании, приехал в Россию для заключения договора о сотрудничестве. Переводчицей на переговорах работала недавняя выпускница иняза – не только способная, но и очень красивая девушка с белокурыми волосами, кукольным личиком и огромными ярко-голубыми глазами. Взгляд этих глаз и поразил сорокалетнего итальянца сразу и в самое сердце. Минелли тоже был привлекательным мужчиной, между молодой переводчицей и импозантным иностранцем вспыхнула не просто страсть, а настоящая любовь. Только Джакомо был женат, у него подрастали двое сыновей пяти и десяти лет, а компания наполовину принадлежала семье законной супруги Карлотты. Развод был невозможен. Однако Джакомо приехал на рождение дочери. И имя он ей тоже дал – в честь своей матери Стефании. Несмотря на наличие двух сыновей, Джакомо мечтал о дочери! Карлотта наотрез отказывалась еще рожать, а русская красавица-переводчица подарила ему долгожданную девочку.

На протяжении всех этих лет Джакомо постоянно ездил в Россию к своей второй семье. Он все так же продолжал любить русскую переводчицу. И, как Стефания знала, мама тоже любила отца. Тяжелый это крест – любить женатого мужчину, который никогда не разведется. Но ради Стефании, а не себя, мама не ставила точку в этих мучительных отношениях. Отец забирал дочь на каникулы в Италию. С братьями и Карлоттой Стефания была знакома с раннего детства, поэтому у нее не возникало вопросов, куда уезжает папа и почему не живет с ними постоянно. В подростковом возрасте она прошла свойственный ее возрасту период протеста и ссор с отцом на почве его жизни на две семьи. Тогда, получая паспорт, и взяла себе мамину фамилию – Вишнева. Но когда стала старше, поняла папу и приняла ситуацию, хоть и жалела, что мама так и не устроила свою личную жизнь.

Тогда она так и не уехала в Рим. Неожиданно в знакомом маме бюро переводов оказалась вакансия, и Стефания устроилась туда. Переводы приносили ей финансовый доход, но не удовлетворение. Она любила итальянский язык, но тексты не были ее страстью. Год назад Стефания оставила письменные переводы и работала теперь на конференциях, выставках и переговорах. Только пустота в душе, скучавшей по лаборатории и опытам, так и оставалась незаполненной.

Пожалуй, если бы Марина сейчас снова спросила ее о первой любви, Стефания ответила бы по-другому – сказала бы, что до сих пор считает ту любовь настоящей, но отношения оказались разрушенными по чьему-то злому умыслу. И имела бы в виду микробиологию. Может, поэтому она и соврала товарищам по несчастью, представившись им не переводчицей, коей на самом деле работала последние пять лет, а научным сотрудником?

Она спохватилась, что, задумавшись, перестала следить за огнем. От усталости ее сильно клонило в сон, и Стефания не стала рисковать – разбудила следующего дежурного. Рыжий поднялся быстро, буркнул что-то недружелюбное и, завернувшись в одеяло, протопал к костру. Она проводила его взглядом, внезапно подумав, что у них у всех, тут собравшихся, есть свои секреты! Только, пожалуй, у Марины он самый нестрашный. А еще подумалось, что ей совсем не хочется знать чужие тайны. Особенно то, о чем молчит Данила, но о чем говорят его глаза.

* * *

Он уснул, непростительно уснул. Может, на час, может, всего на минуту, но и этого времени хватило, чтобы случилось что-то страшное. Данилу разбудила интуиция, выдернула из сна, как неосторожно упавшего в воду котенка. Но из-за того, что он оказался в реальности так резко, не сразу успел сориентироваться.

Анфиса почему-то предпочла спать в отдалении от костра, куда не достигали огненные блики, а теперь оттуда доносились странные шорохи. Спросонья Данила решил, что Анфиса и Артем под покровом ночи предаются любви. Он даже успел подумать – какая раскомплексованная нынче пошла молодежь! А потом подскочил, ибо вспомнил, что Артема в их компании теперь нет. Но над Анфисой и правда кто-то склонился, вдавил ее в песок, как в любовных ласках, закрыл ей рот жадным поцелуем. Только она не отвечала на ласки и не пыталась выбраться из-под тела, а лежала неподвижно, раскинув в стороны руки, будто находилась без сознания.

Ослепленный то ли страхом, то ли яростью, Данила налетел на неизвестного, вздернул его за шкирку, как щенка, и встряхнул. Пойманный закрутился, пытаясь вырваться, замахал руками, заскулил тихо и противно. Но Данила только крепче вцепился в свою жертву и поволок к костру. Комплекцией и ростом напавший значительно уступал ему, но в тот момент, когда они почти выбрались на свет, пленник изловчился и с силой пнул Данилу в голень. Он взвыл, потому что пойманный попал ему по ране. Небо будто взорвалось и рассыпалось миллионами искр, а затем опрокинулось. Данила даже не сразу понял, что небо опрокинулось потому, что это он сам повалился в песок и невольно ослабил хватку. Пленник не преминул этим воспользоваться и моментально скрылся в темноте. Данила дернулся следом, но, сраженный новой вспышкой боли, обреченно рухнул обратно и сцепил зубы, чтобы не заорать.

– Данила? – над ним кто-то уже присел и легонько коснулся плеча. Стефания, черт бы ее побрал. Почему не Марина? Не Анфиса, а она? Почему сейчас, когда он валяется, скрючившись на боку и схватившись за ногу, а не на пару минут позже, когда успел бы более-менее прийти в себя?

– Что с тобой? – испугалась Стефания. Ее рука скользнула по его щеке, коснулась лба, проверяя температуру.

– М-м-м, – простонал он, вложив в этот стон длинную тираду «черт-тебя-побери-вали-отсюда-обойдусь-без-тебя». Только она поняла все в точности наоборот и, что-то испуганно пробормотав, принялась торопливо ощупывать его голову, плечи, грудь.

– Я в порядке, – выдавил Данила, поняв, что от нее так просто не отделаться, – дай воды.

Стефания помогла ему сесть, затем метнулась к пещере и принесла наполненный кипяченой водой ковш. Данила сделал несколько жадных глотков, потом, вылив часть воды на ладонь, умылся. Стефания все это время сидела перед ним на корточках, встревоженно хмуря лоб. И только когда он протянул ей ковш, спросила:

– Что случилось?

– На Анфису кто-то напал.

– Анфиса спит.

– Это и странно. Странно, что она не проснулась. А Марина где?

– Я тут, – раздался знакомый голос.

– Разбудите Анфису! – занервничал Данила. Это ненормально! Неправильно, что она продолжает спать, когда он своим воплем перебудил всех. Девушки коротко переглянулись, Марина поднялась, а Стефания так и осталась сидеть напротив него.

– Кто напал на Анфису?

– Не знаю.

– Это был мужчина?

– Может, и женщина. Хотя логичнее предположить, что мужчина, но невысокий и тощий. Я бы выволок его на свет, если бы он не пнул меня в ногу.

– В раненую?

– Если бы в здоровую, я бы так не заорал!

Ее пальцы тут же коснулись его правой лодыжки, подцепили штанину и осторожно потянули вверх. Данила, не сопротивляясь, чуть согнул ногу в колене. Стефания легонько прошлась пальцами по повязке и вздохнула: