ненавидеть всех, а не по съемочной площадке разгуливать.

Через десять минут все-таки началась съемка. Валентина села напротив меня, три раза громко выдохнула, подмигнула мне и начала тараторить. Она поприветствовала воображаемых зрителей (интересно, сколько их?), рассказала, что это уникальный выпуск, так как никогда раньше в истории «Солянки» (у нее большая история?), еще не было передач, посвященных одному событию. Затем рассказала про ролик, представила все тем же воображаемым зрителям. Режиссер достал электронную сигарету, начал дымить, оператор все так же зевал в ладонь, а Валентина стала расспрашивать меня про то, каково это чувствовать себя популярным.

— А я разве популярный? — удивился я?

— А разве нет? Пятьсот девяносто семь тысяч просмотров — это больше, чем все население нашего города.

— Ну да, если только так.

— Наверняка вас уже стали узнавать.

— О да. Только как-то невесело, когда в тебя тычут пальцами и ржут как припадочные.

— Правда ржут?

— Что я обманывать, что ли, буду? Правда. Я теперь кепку ношу и темные очки.

— Очень интересно.

— Очень, — кивнул я.

— Александр, а теперь раскройте тайну, из-за чего все же случилась ваша потасовка? Вам не нравятся зомби?

— А кому они нравятся?

— Многие считают, что они милые. Если они, конечно, ненастоящие.

— Я так не считаю. Но потасовка у нас случилась из-за кино.

— Какого кино?

— Мы снимаем кино.

— Ух ты, как интересно. А кто вы?

— Ну, мы... Студия «Сан Саныч пикчерз», — зачем-то снова ляпнул я. Ну, что за идиот?

— Никогда не слышала о такой студии.

— Потому что мы только-только появились.

И я не удержался и все-таки стал заливать про полку, про конец света и все остальное. «Вот это да», — только и повторяла Валентина. А режиссер ухмылялся и пренебрежительно пускал кольца дыма, особенно после того, как я сказал, что никакого сценария у нас нет, он по-простому нам не нужен.

— И вот подхожу я к нему и начинаю спрашивать.

— А почему именно во время шествия, а не после?

— Это же очевидно! — распылился я. — Гораздо эффектнее заснять толпу идущих зомби в фильме про апокалипсис, чем одного неказистого зомби-летчика.

— Сам ты неказистый! — раздалось где-то поблизости. И в студию влетел зомби-летчик. — Ушатаю.

Валентина улыбнулась, даже оператор приободрился. Значит, готовились заранее. Негодяи.

И зомби-летчик опять накинулся на меня. Мы начали толкаться. Разнимать нас никто не торопился. Режиссер даже руки потирал от удовольствия — рейтинги обеспечены. И вот пока мы толкались, до меня вдруг дошло: «А чего, собственно, мы опять толкаемся? Благодаря Сане мы уже все решили». И я опустил руки. Взял так и опустил. Он уставился на меня и тоже опустил руки.

— Мир? — протянул я ладонь.

— Мир, — не сразу согласился он.

Телевизионщики, конечно, не рассчитывали на столь быструю развязку, но не подали виду. Валентина усадила зомби-летчика и стала теперь допрашивать его. Оказалось, его зовут Колян, он работает в «Эльдорадо» и любит фэнтези. Мы поговорили еще о ютубе, о флэш-мобе и о кино, после чего Валентина сказала, что у них настолько хорошая передача, что два чуть ли не заклятых врага благодаря ним закопали топор войны и превратились в закадычных друзей. Это, конечно, она маханула, но главное, что наконец-то закончились эти съемки и можно было идти домой. Даже режиссер решил нам пожать на прощание руки. Я бы не удивился, если бы оператор еще пустил мужскую скупую слезу, но вместо этого он зевнул еще шире, чем раньше.

— А че-че за кино у вас? — допытывался Колян по дороге к проходной. — Реально снимаете?

— Реально.

— И что прям со мной эпизод тоже в кино войдет?

— Не знаю пока.

— Слушай, Сань. А может, это....

— Что?

— Ну переснимем тогда?

— Кого? Как?

— Ну, тот кусок. Я новое шествие организую, я могу, подойдешь ко мне, нормально побеседуем, как ты хотел.

— Это уже будет постановочно.

— Так в кино все постановочно.

— Не все.

— Ну давай без зомби. Просто снимете меня. Я давно мечтал в кино попасть.

Мечтал он. Какие же люди все одинаковые.

— В ютуб же попал.

— Не, это не то. Я нормально хочу. Я вообще талантливый, пластичный.

Только бы не начал танцевать. Только бы не начал. Но он начал. Подрыгался, как ужаленный электрошокером, и давай улыбаться.

— Ну как?

Я пожал плечами.

— Да мне все равно как, лишь бы сняться. Это мечта детства. Понимаешь?

— Ну, бывай, Колян, — стал прощаться я.

— Погоди, а номер?

— Какой номер?

— Твой.

— Зачем?

— Созвонимся, на съемки меня позовешь.

Вот жук, а. У них в «Эльдорадо» все такие, что ли? Пришлось доставать мобильник, обмениваться номерами.

На улице, к счастью, оказалось, что нам в разные стороны. Это было настоящее счастье. Почти сразу же зазвонил телефон. Соскучился, что ли? Но это была Валентина.

— Александр?

Это вежливость такая? Или она реально каждый раз не уверена, что звонит именно мне. Хотя точно, ее же голубь клюнул.

— Да, я.

— Простите, что нормально не попрощалась, сами понимаете, работа.

— Понимаю.

— И за то, что вас не предупредила, тоже.

— Да ничего. Все нормально. Вас же голубь клюнул.

— Это не из-за голубя, — обиделась она. — Это была идея режиссера. Хотел придать остроты через эффект неожиданности.

— Ничего. Переживу.

Хотя как сказать.

— Еще раз спасибо, что пришли.

— Не за что.

— Может, встретимся еще?

— Зачем?

— Посидим, кофе попьем. Мне как-то неудобно перед вами.

— Может быть. Когда?

— А вы когда свободны?

— Завтра.

— Ну, вот и отлично. Тогда завтра в восемь у парка. А нет, давайте не у парка, там голуби людей в головы клюют.

— А вы, кстати, не хотели снять сюжет про это?

— Хотела. Я еще и каску хочу купить.

Точно как во сне. Еще и восстание возглавишь.

— Давайте сразу в кофейне. «On cofe» здесь у нас неподалеку. Знаете?

— Знаю.

— Вот и прекрасно. — И отключилась.

Интересно, а завтра она в каске придет или нет?

Она пришла без каски. В довольно милом платье. С другой прической. Накрутила какие-то вавилоны. Не сказать, что это тянуло на номинацию преображение года,