Посмотрев на побелевшее лицо старшего лейтенанта, Покровский увидел в нем отражение собственных страхов. Солдаты, позабыв про автоматы, болтавшиеся за плечами, присели на корточки, обхватив головы руками. Полковник Евдокимов стоял неподвижно, будто верстовой столб, и всматривался в курящуюся на горизонте сопку.

Без конца громыхавшие раскаты неприятно били по барабанным перепонкам, грозя разорвать их в кровавые клочья. В прорехе темных облаков показался огромный сверкающий астероид, за которым тянулся длинный белесый шлейф, рассекающий небесное голубоватое пространство. Переливаясь и вспыхивая, он невольно притягивал к себе внимание, заставляя сжиматься нутро от суеверного ужаса. Еще через несколько секунд астероид спрятался за близлежащей грядой — виден был только длинный переливающийся хвост. Где-то в мезосфере, там, где небесное пространство тревожат искрами пролетающие в небе метеориты, хвост расширялся, вспыхивая то красными, то желтыми мерцающими огоньками. Центральная часть хвоста кометы, вошедшей в стратосферу, под действием атмосферных потоков изгибалась и раздувалась в самой середине оранжевым светом.

В следующую секунду раздался мощнейший гром, заставивший вздрогнуть землю. Там, где находится тропосфера, горящими осколками над хребтами разлетелось космическое вещество, оставляя после себя кривые тонкие белесые следы. Земля раненым зверем задрожала в конвульсиях, заставляя вздрогнуть каменные склоны гор, а уже в следующую секунду сопки, еще какое-то мгновение назад считавшиеся мертвыми, вдруг ожили и затряслись, вытесняя через узкие жерла, заросшие травой и кустарниками, раскаленное земное семя, лаву. Она скапливалась и набухала по кромке жерла, после чего огнедышащей лавиной срывалась вниз, подминая под себя и поджигая разросшиеся на склонах деревья.

— Что происходит?! — закричал Покровский и не услышал собственного голоса.

Вокруг грохотало и стреляло, из недр гор пробивался металлический звук, какой бывает от удара молота по наковальне. Где-то на глубине нескольких километров усердный кузнец, не зная усталости, колотил огромным молотом по листу жести, создавая невероятный грохот. Столбы пепла, газа, поднявшись высоко вверх, застыли над кратерами коварными кобрами, изготовившимися для удара. На вершинах заполыхал лес, освобождая место для нового, еще более сильного извержения.

Заключенный, воспользовавшись общим замешательством, немного отодвинулся от солдат, вжавшихся лицами в землю, и понемногу, бросая боязливые взгляды на Евдокимова, продолжавшего завороженно взирать на извержение, зашагал в сторону леса.

— Стоять! — крикнул полковник, вырвав из кобуры пистолет. Его голос, сделавшийся невероятно сильным, сумел перекрыть подземное громыхание. — Или на одну дырку в твоей башке станет больше!

— Куда же я в браслетах-то денусь, начальник? — взмахнул руками, стянутыми наручниками, Аркаша.

— Чего разлеглись! — прикрикнул Евдокимов на солдат. — Поднялись и вперед! У нас еще полно дел!

Солдаты, явно смущенные своей слабостью, неловко отряхивали с гимнастерок налипшие пихтовые иглы.

— Откуда ты? — спросил полковник у невысокого белобрысого ефрейтора с длинными белесыми ресницами, боязливыми бабочками трепыхавшимися над голубыми глазами при каждом гулком разрыве.

Это была самая настоящая канонада из сотен орудий, то звучавшая невероятно громко, отчего казалось, что через какую-то секунду снаряды посыпятся прямо на голову, а то вдруг отдаляющаяся, словно давала возможность малость отдышаться.

— …Хреново.

— Болван! — просто высказался Евдокимов. — Я не про состояние твое спрашиваю, а откуда ты родом.

— Деревня так называется, Хреново. А зовется так потому, что хрена там много растет. Наш хрен на всю область знаменит!

— Хм, и где же такая деревня?

— Под Калугой.

— Страшно, служивый?

— Не без того, товарищ полковник, — легко согласился паренек. — Я всегда грома боялся, а тут не просто гром, а еще и вулканы. Только привыкать начал, а оно вон как полыхнуло.

— Вот что, служивый… Есть у меня рецепт от страха. Старлей, бери солдат и давай в бухту! Она здесь недалеко, а нам с товарищем проверяющим еще проехаться кое — куда нужно. И еще вот что, Сильчин, с арестованным не миндальничать. — Евдокимов посмотрел на вулканы, полыхнувшие раскаленной лавой, и добавил: — У меня такое ощущение, что нужно ждать чего-то худшего. Если что, так сразу рукоятью по лбу. Зэки только такую науку понимают. Хотя чего мне тебя учить… Ну, чего стоите? — прикрикнул он на старшего лейтенанта, боязливо посматривающего на потревоженные горы. — Бегом, сказал! Вот так-то оно лучше будет… Ну что, подполковник, насмотрелся экзотики? Ты же за этим сюда приехал? Так что получай сполна! Глазей! Будет что рассказать в столице. Впечатлений по гроб жизни хватит! — Удобно устроившись за рулем, он с явным облегчением проговорил: — А теперь покатили!

31 июля, Петропавловск-Камчатский

Город Петропавловск-тоКамчатский за каких-то три часа оказался в плену проснувшихся вулканов, на улицы плотным ковром лег тяжелый дым. Проснувшиеся сопки злопыхали огнем и выстреливали в небо столбами пепла. Со склонов дружно сходила лава, она дышала жаром и, казалось, задалась целью спалить все живое. Степан Шашков видел, как с сопки Медвежьей, такой приветливой каких-то несколько часов назад, с самой вершины стала сползать вязкая огненная плазма, поблескивая из темного нутра красноватым искрящимся оком. Не притормаживая перед густым хвойным лесом, вставшим на ее пути, она легко поглотила его и заторопилась дальше к подножию.

С расстояния полутора километров могло показаться, что лава невероятно громоздкая, неуклюжая, малоподвижная, но в действительности она спускалась с большой скоростью, и у животного, нежданно появлявшегося на ее пути, не было ни малейшего шанса на спасение. В какой-то момент магма замедляла свое движение, попадая в глубокую расщелину, заросшую дикой лещиной, но, заполнив ее до краев, устремлялась дальше по склону, догоняя упущенное время.

Скапливаясь внизу в огромные нелепые нагромождения, лава успевала застывать, а через темную шероховатую поверхность яркими красными искорками из глубин магмы пробивался сильный жар. Она растекалась по улицам, спускалась в водоемы, наполняя жаром горные реки, прежде богатые рыбой, и заставляя вскипать озера, встречавшиеся на пути.

Лава уверенно перекрывала широкие городские проспекты, люди, опасаясь оказаться в объятиях растекающегося монстра, спешно покидали покалеченные машины. Гулкими выстрелами лопались упруго накачанные шины. Первые секунды машины пытались противостоять запредельному жару, но потом вспыхивали, как спичечные коробки, брошенные в огонь. А еще через пять минут от них оставались лишь почерневшие остовы, после чего магма проглатывала их целиком.

С высоты холма Шашков наблюдал около трех десятков подобных кострищ, от которых в панике бежал народ, не подозревавший о том, что пути к отступлению уже отрезаны. Единственная дорога, остававшаяся свободной, пролегала через холмы, однако и она уже была заполнена автобусами, машинами, спешащими людьми. Не было уверенности в том, что в следующую минуту любой из этих холмов не взорвется огнедышащей плазмой и не погребет их под вулканическими бомбами.