прыгать? Бегать? – Беспалову явно не понравилось новое направление разговора. – Петь фальцетом?

– Эти качества проявились не через куклу, а через девочку, которой она была подарена. Женечку Оскомину.

– Я не понимаю вас – объясните.

Над их головой весело пели птицы. Утро в этом саду с солнечными просветами и синими тенями казалось таким прекрасным. Если бы не тема, которую им приходилось обсуждать, если бы не хозяин, который ужом изворачивался в руках детектива, и не его подмастерье с лицом хорька, постукивающий молотком где-то неподалеку.

– С вашей куклой Женечка стала превращаться в другого человека – маленького монстра, – констатировал Крымов. – Уже через две недели она, парализованная, встала на ноги и пошла, еще через неделю побежала. Ну не чудо ли? Одновременно стала дерзить отцу и мачехе, оскорблять их, у нее появились телепатические способности, – да, представьте себе! А потом она просто заговорила чужим голосом.

– Как это? – изумился Беспалов.

– Голосом взрослой женщины, которая, между прочим, намеревалась сжечь усадьбу Оскоминных со всеми ее домочадцами. Что, кстати, в конце концов, и случилось.

– Вы смеетесь надо мной, молодой человек?

– Когда столько смертей, уже не до смеха. Вы точно помните, что Павел Оскомин не звонил вам после того, как забрал Лилит, этак через недельку-другую, не расспрашивал об удивительной кукле?

– Да нет же, нет.

– Послушаем одну запись? – предложил Крымов.

– Хорошо, как скажете, – согласился хозяин дома.

Но он явно занервничал: глаза Саввы Андроновича так и ловили каждое движение рук напористого следователя. А тот достал из кармана цифровой диктофон, отыскал в списке нужную запись, пробормотал под нос: «Она? Ага», – и нажал на кнопку.

Из крошечного динамика зазвучал женский голос:

«Конечно, я рада, что она из калеки вдруг стала здоровым ребенком. Но какова природа этого чуда? Павел позвонил Беспалову и стал расспрашивать его, почему кукла могла оказать такое влияние на ребенка? – Поймав ошеломленный взгляд старика, Крымов кивнул, что означало: слушайте, слушайте, это только начало, уважаемый Савва Андронович. – Почему девочка вдруг стала другой? Чужой, непохожей на прежнюю? – В голосе женщины зазвучало раздражение: – Кукольник стал отпираться: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не понимаю. – И вновь Крымов кивнул: мол, слушайте же, господин Беспалов! И готовьтесь отвечать на мои вопросы. – Павел спрашивает: как вы думаете, почему Женечка назвала вашу куклу таким странным именем – Лилит? И вот тут, как сказал Паша, у кукольника даже голос изменился, как будто его по башке треснули. Он возликовал! Но стал выкручиваться, заговорил про историю, древние и средневековые тексты. Тоже мне, лингвист нашелся! А Павел ему напрямую: мне показалось, что имя Лилит как-то связано именно с куклой, которую вы сделали для моей дочери. Она у вас особенная, непохожая на других. И что ты думаешь? Кукольник быстро закончил разговор, сослался на гостей и, можно сказать, послал Пашу лесом. – На записи щелкнула зажигалка – говорившая дама закурила. – Он что-то знает, этот Беспалов, самоделкин, чертов папа Карло, – продолжала она, – но будет молчать, как рыба об лед, про свою Лилит. Такой вот поворот сюжета, Вера. Какие виражи, а?.. Увы, я знаю наверняка одно: девочка, вдруг превратившаяся в маленький злобный вулкан, черпает свою энергию из отравленного колодца с мертвой водой».

Крымов отключил диктофон.

– И о таком разговоре с Павлом Оскоминым вы попросту взяли и забыли?

Савва Андронович сидел бледный и неподвижный, с высохшим лицом, почти мертвым. Крымов был умным человеком, опытным следователем и хорошим физиономистом. Он понял: в эти секунды старый кукольник решает, как ему быть: отпираться до последнего, настаивая, что он напрочь забыл об этом разговоре, или «вспомнить» о нем, не придавая ему большого значения.

Беспалов поднял на детектива глаза:

– Кажется, я вспоминаю о нашей беседе. Теперь вспоминаю…

«Ага, второе! – про себя усмехнулся Крымов. – Шаг верный: лучше так, чем валять дурака, как ушлый воришка, которого поймали за руку».

– Очень хорошо. Вспоминайте и говорите.

Беспалов снисходительно вздохнул.

– Хочу, чтобы вы поняли, Андрей Петрович. У меня немало заказчиков в России и за рубежом. Все хотят заполучить свои куклы, звонят. А еще театр, в котором постоянно меняется репертуар, а значит, появляются новые персонажи – тоже новые куклы. А поскольку я работаю дома, то общаюсь только по телефону. – Доверительный тон кукольника подкупал. – Оскомин и правда звонил мне, сейчас я вспоминил этот разговор. Он был раздосадован поведением дочери, ее, так сказать, сольными концертами дома, войной с мачехой и так далее. И во всем оказалась виновата моя кукла, с которой девочка, его дочь, просто отказывалась расставаться. – Беспалов даже не скрывал искреннего возмущения: – Мое искусство, представляете? Кукла, видите ли, чересчур хороша! Купил бы он самую дорогую, но в супермаркете, его Женечка давным-давно про нее забыла бы. Но не мою. Я создаю произведение искусства, вкладываю в него душу, вот в чем все дело!

Крымов сидел спиной к тропинке, по которой они вышли к столу, и услышал позади шелест раздвигаемых кустов. Но Беспалов говорил с такой страстью, что детектив пропустил этот шум.

– У детей-калек, кстати, – продолжал Савва Андронович, – воображение развито в десятки раз лучше, чем у здоровых. Дети-инвалиды живут насыщенной внутренней жизнью, своими фантазиями и мечтами, сокровенными желаниями, наконец. У Женечки Оскоминой, насколько я помню, не было ни сестры, ни подруг. Но она мечтала о них. Со всей детской страстью мечтала. Получив мою куклу, Женечка приобрела и сестру и лучшую подругу, стала делиться с ней своими тайнами и всеми силами защищать ее. Но я и впрямь постарался сделать шедевр. От всей души. Или мне нужно было тупо схалтурить? Простите, но не умею, – развел руками Беспалов. – Я – мастер, и этим все сказано.

– Убедительно, – кивнул детектив. – Но почему все-таки Лилит, имя женщины-демона из древнеиудейской мифологии? – Беспалов вновь потерял лицо и уставился на сыщика холодным, отчужденным взглядом. – Зоя Оскомина ответила на этот вопрос – в еще одном аудиописьме, – беспощадно продолжал Крымов. – Оно здесь, в моем телефоне. Ради этого ответа она, филолог, перепахала кучу материала. Но что ответите вы? Откуда двенадцатилетней девочке стало известно это имя? И почему оно вызвало у вас такое оживление, даже восторг, как отметил Павел Оскомин? Что вы скрываете от следствия, Савва Андронович? Какие тайны? – Прищурив один глаз, он коварно усмехнулся: – Сейчас самое время поделиться, открыть душу. Мне не хочется тащить вас в управление, заниматься официальной волокитой, честное слово!

Кукольник отрицательно покачал головой:

– Вы правы, не стоит меня тащить в ваше управление…

И тут Крымов заметил, что Беспалов, до того смотревший ему в глаза, перевел взгляд за его