class="p1">— У нас окна выходят во двор, прямо на игровую площадку детского сада. Представляешь, какой у нас шум дома два раза в день? — сказал кто-то с противоположной стороны стола.

— Да ездил я в это шиномонтажку. Тухлая контора, одни узкоглазые работают, — проворчал дядя Валера.

— Это потому, что пора переходить на раздельный сбор отходов, — запоздало ответила тете Гале Алёна.

— Что значит «нужна посудомоечная машина»? Руками мыть спина отвалится? Ты бы еще робот-пылесос купила!

— Надо отключать эти смартфоны на ночь. В этих пиндосских аппаратах система слежения, точно тебе говорю!

— И что, мне держать дома три мусорных ведра?! — возмутилась Галина, отвечая племяннице.

— Я не буду есть картошку, на ней жир какой-то прилип. И она несоленая! — сын кузена Сони стал капризничать, получил подзатыльник и злобный шепот от своей матери, чтобы он заткнулся и не позорил ее перед семьей. Никто, как обычно, не обратил на эту сцену внимания.

— А мы ходили в цирк. Уже не то, что раньше. Даже шарик ребенку не подарили, всё только за деньги!

Соня старалась в разговоры не влезать, но все же периодически посмеивалась над удачными, хотя и довольно жестокими шутками родственников. До тех пор, пока кто-то не поднял тему, во мнении по которой сходились все присутствующие, кроме Софии.

— …у коллеги сын, вроде как, встретил парня, на которого отреагировала его метка, — услышала Соня окончание фразы одной из тетушек. — Горе-то какое!

— Это сколько ему лет, что у него татуировка уже цветной стала? — с пренебрежением в голосе уточнила тетя Лиза, наливая в свой бокал вина.

— То ли восемнадцать, то ли девятнадцать. Он уже в институте учится.

— Так ясное дело, набил себе цвет! — хохотнул дядя Валера. — Вылез из-под материнской опеки, захотелось острых ощущений, вот и выделывается.

— Молодежь! Мы даже и не думали, чтобы раскрашивать свои метки! Берегли их, прикрывали, — покачала головой баба Катя. — А сейчас из этого моду сделали. Еще бы соревнования какие придумали. У кого больше, например. Стыдоба!

— Точно-точно, — согласилась с матерью Лиза. — Не может быть, чтобы татуировка стала цветной у двух парней или у двух девушек. Выдумки это! Где это видано, чтобы в природе были геи?

— Вообще-то, минимум у четырехсот видов животных бывают однополые пары, — сказала Соня, поджав губы. — Это научно доказанный факт.

— Кем доказанный? Британскими учеными? — фыркнул дядя Валера.

— Естественно, кем-то из Америки или Европы, — закивала тетя Галя, соглашаясь. — У них этих уродов по улицам… Тьма гуляет. Им же нужно это как-то оправдывать.

— А вы не задавались вопросом, зачем этому парню себе метку раскрашивать? Зачем себе проблем наживать? — продолжила спорить Соня, чувствуя, как от нервного возбуждения усиливается головная боль. — У нас в стране не признают однополые связи, так для чего бы ему…

— Дык, ясен пень, потому что идиот! — перебил девушку еще один дядька, стукнув по столу. — Мозгов нет, вот и разрисовался.

— Да, Соня, это же очевидно, — поддакнула Алёна со своего места. — Вот у меня нет ни одного знакомого гея или лесбиянки. У всех метка реагирует нормально: у девушки на парня, у парня на девушку. Закон природы.

— Это все пропаганда с запада. Фильмы эти, да книги. Нужна цензура, я вам говорю, — снова вступила в разговор именинница.

Соня шумно выдохнула через нос, потерла виски пальцами, встала, извинилась перед Павлом, который мешал ей выйти из-за стола, и ушла в прихожую, чтобы взять из рюкзака обезболивающее. В кармане завибрировал телефон от входящего сообщения, и София, выпив таблетку, не стала спешить возвращаться в гостиную. Она осталась возле горы курток, отвечая Таисии. Ей нужно было успокоиться.

Тася: «Ничего пошлого, я просто поддержала твою шутку…»

Тася: «Чего молчишь? Как там дела? Надеюсь, тебя не пытаются споить?»

Тася: «Если что, ври всем про какие-нибудь лекарства, из-за которых нельзя алкоголь. Меньше будет вопросов.»

Нервно постукивая пальцами по экрану, София набрала сообщение: «Споить не пытаются, а вот довести до нервного срыва им почти удалось. Затеяли разговор об однополых парах, и все, как один, начали дуть мне в уши, что это вранье. Мол, люди сами себе метки раскрашивают. Вот только зачем бы?.. Но меня никто слушать не стал! Взять бы им, да показать мою метку… Только всё равно не поверят. Слепцы и глупцы проклятые!». Но потом, перечитав, нахмурилась и стерла его. Тася и так не в восторге от ее семьи, ни к чему еще больше усугублять ситуацию. А о гомофобии они смогут поговорить при личной встрече, и тогда Тася точно найдет слова или способ, как успокоить Соню. Поэтому девушка написала нечто более нейтральное.

Соня: «Все слишком заняты наполнением своих бокалов, чтобы следить за моим пустым. Не волнуйся за меня!»

Соня: «Я завидую детям в нашей семье. Посидели полчаса, надоели родителям, и их отправили гулять. Может, мне тоже вытворить какую-нибудь фигню, чтобы меня выгнали из-за стола?»

Ответ Таисии заставил Соню вздрогнуть и проверить, не отправила ли она все же гневное сообщение о родственниках. Иначе как объяснить то, что девушка предложила ей «выйти из шкафа»?.. Но нет, ничего такого Соня не отправляла.

Тася: «У меня даже есть отличный план для тебя. Можешь рассказать им, что встречаешься с девушкой. Покажи метку в подтверждение и наши совместные фото. Тогда тебя не только из-за стола выгонят, но и из семьи!»

Тася: «Попробуешь?»

Соня: «Тая… я не готова. Ты же знаешь. Извини.»

Тася: «Я шучу! Просто хотела, чтобы ты перестала накручивать себя. Скоро застолье закончится, ты пойдешь домой, жить свою жизнь, без зашоренного сознания. А они так и останутся в клетке своего невежества.»

Тася: «Может, сказать, что у тебя срочный вызов на работу?»

Тася: «И, родная, я без претензий к тебе. Ты же согласилась пойти со мной в кино. Это уже шаг вперед!»

Соня: «Но я не могу не волноваться из-за того, что я не даю тебе всего, что ты заслуживаешь.»

Соня: «Поговорим об этом вечером, сейчас не время и не место. Пока!»

Тася: «По версии мироздания я заслуживаю тебя. И меня все устраивает, я доверяю Судьбе.»

Тася: «Пиши и звони, как сможешь. Я на связи!»

Прочитав сообщения Таисии, Соня инстинктивно положила руку сверху своей метки и погладила ткань черной вязаной кофты. Она всерьез задумывалась о каминг-ауте уже некоторое время. Не будет же она всю жизнь скрываться, верно? Но первым о ней с Тасей должен был узнать ее отец, а никак-таки не семейство Трушковых. Так что на юбилее бабушки признаваться ни в чем она не собиралась.

— Хм, а она опять