– Потому что подумайте сами, – она выразительно постучала костяшками пальцев по лбу и, изучив озадаченный взгляд Наполеонова, добавила: – На какие шиши в ресторане-то отмечать?

– Ах, да! – хлопнул он себя ладонью по лбу, – ведь ваши друзья ещё студенты?

– Вот именно!

– Так, перейдём к самому главному вопросу: во сколько вы собрались на квартире у Харитоновых?

– Назначено было на двенадцать, но где-то уже без десяти все были в сборе.

– Почему вы решили, что двенадцати ещё не было?

– Потому что Вера сказала, что мы, видать, все сильно голодные, иначе не слетелись бы раньше двенадцати.

– А что, в вашей компании принято опаздывать? – спросил Наполеонов.

Надя пожала плечами:

– Да не, вообще-то мы особо никогда не опаздываем, если минут на десять-пятнадцать, – проговорила она задумчиво.

– А в этот раз, – уточнил следователь, – вы как раз на эти десять-пятнадцать минут пришли раньше?

– Выходит, что так, – кивнула Гусенкова.

– И что дальше?

– Как что? – удивилась Надежда.

– Ну, вся честная компания собралась. Что вы стали делать дальше?

– Мы помогли Вере накрыть на стол, я имею в виду девчонок, а парни в это время гоготали на балконе.

– Гоготали? Как гуси?

– В смысле, смеялись. Наверное, Тимка, как всегда, травил анекдоты.

– Тимка это кто?

– Парень Люды.

– Перечислите мне всех, кто был на вечеринке.

– Да, пожалуйста, – пожала плечами Надежда и принялась перечислять: – Даша Умнова со своим парнем Валерой Гурамовым. Ляля Светикова с Жорой Турчиным, Люда Серпуховская с Тимом Аксёновым, Лара Плотникова с Андрюшей Фатимовым.

– Это полный список гостей?

– Полный.

– Теперь адреса и телефоны каждой пары.

Надежда вздохнула:

– Я могу назвать вам только адреса и телефоны своих подруг. А адреса их парней я не знаю. Зачем мне?

– Хорошо.

Записав всё, что ему было нужно, Наполеонов попросил Гусенкову прочитать написанное и поставить свою подпись на каждой странице.

Выполнив его поручение, она спросила:

– А что теперь?

– Вы можете идти домой.

– Одна?! – изумилась она.

– Я сопровождать вас не могу, – сухо ответил Наполеонов, – так как очень занят.

– Я не о провожатых спрашиваю! Разве вы не отпустите Володю?

– Пока нет.

– Но почему? Я же вам всё сказала!

– Пока это только ваши слова.

– Что же вам ещё нужно?!

– Мне ещё нужно опросить других свидетелей и, если они подтвердят алиби Дорина, вы сможете его забрать.

– Он не посылка и не бандероль! – рассердилась Гусенкова.

– Извините…

– И для чего ему нужно алиби? В чём вы обвиняете Володю?

Наполеонов пристально посмотрел на девушку и решил всё-таки ответить на её вопрос:

– Убита Самсонова Екатерина Терентьевна.

– И кто это такая?!

– Бабушка Инессы Бессоновой.

– Бабушка Инессы? – удивилась Гусенкова. – Но при чём здесь Володя? Он сто лет с ней не общается!

– Свидетели слышали, как Дорин угрожал Самсоновой.

– За что?!

– За то, что она попросила его оставить её внучку в покое.

– И всё? – недоверчиво спросила Гусенкова.

– Сказано это было в несколько грубой форме.

– Вот, видите!

– Что я должен видеть? – спросил Наполеонов.

– Ничего, – буркнула Гусенкова и тотчас спросила: – А когда это произошло?

– Убийство?

– Да нет же, – нетерпеливо махнула она рукой, – когда ваши свидетели слышали их перебранку?

– Давно.

– Вот видите, давно!

– Он мог дождаться удобного момента.

– Какая ерунда! Да вы любого спросите! И все скажут, что Володька незлопамятный.

– Надежда Сергеевна! Просто Надя! Раньше, чем я не поговорю с вашими друзьями, отпустить вашего жениха я не могу. Не имею права.

– А я могу увидеть его?

– Пока нет.

– Ладно, – буркнула она, – я пошла.

Наполеонов облегчённо вздохнул, когда за свидетельницей закрылась дверь.

«Не попрощалась, – подумал он запоздало, – а на первый взгляд воспитанная девушка. Что там Сократ говорил про современную молодёжь? – стал вспоминать он и вспомнил: «Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей».

– Вот именно, – проговорил Наполеонов вслух, и засобирался домой.

Завтра с утра он решил приступить к опросу свидетелей по списку Гусенковой.

Все свидетели были опрошены до обеда наступившего дня, и все они подтвердили алиби Дорина. Наполеонову ничего не оставалось, как отпустить художника. Но мог ли он предполагать, что его эпопея на этом не закончится? Владимир Дорин уже на следующее утро поджидал Наполеонова возле входа в управление.

– Что это вы тут делаете, гражданин Дорин? – искренне удивился следователь.

– Не гражданин, а товарищ, – весело поправил его Дорин.

– Ну, хорошо, – согласился следователь, – пусть будет товарищ. И тем не менее, чего вы здесь отираетесь? – следователь подозрительно посмотрел на художника.

– А вы не догадываетесь? – весело спросил тот.

– Я не гадалка, чтобы гадать тут с вами на кофейной гуще!

– Да и гущи никакой нет, – пожал плечами Дорин, – просто я приехал за вами.

– За мной? – ошарашенно спросил Наполеонов.

– Ну, конечно! Вы что, забыли наш уговор?

– Какой ещё уговор? – насторожился следователь.

– Если я покажу вам фонтан, изображённый на картине, то вы эту картину купите.

– Ах, это. – Наполеонов задумчиво почесал в затылке.

– У меня и свидетели имеются. Помните?

– Помню, помню.

– Я, конечно, понимаю, что ваше притворство было всего лишь уловкой, чтобы заманить меня в свою машину. Но, тем не менее, вы обещали купить мою картину.

– Дорин! Вы наглец! – следователь посмотрел на него взглядом, в котором одновременно плескались удивление, раздражение и восхищение. – Ладно, – сказал он, наконец, – признаю, я сел в лужу.