Обычно, бывая на Пешеходной улице, Наполеонов проходил мимо, но сегодня служебная необходимость заставила его остановиться и присмотреться к художникам. Сделать это он старался незаметно, скрывая свою заинтересованность под ширмой интереса к представленным картинам.

На большинстве из них не было ничего особенного. Волжские пейзажи, милые скамеечки и беседки городских парков и скверов, улицы и дворы Старого города с сохранившимися дореволюционными зданиями. Всё очень мило, безыскусно, но ничего, что могло бы зацепить всерьёз.

И вдруг Наполеонов увидел портрет девушки с голубыми глазищами. Её светлые волосы растрепал невидимый ветерок. Она закусила чуть полноватую нижнюю губку и вся как бы ушла в себя, в свой внутренний мир.

– Сколько стоит эта картина? – спросил Наполеонов.

– Эта картина не продаётся, – ответил художник, в котором Наполеонов сразу же признал Дорина.

– Тогда почему она здесь находится? – не скрывая любопытства, спросил следователь.

– Она сопровождает меня, – прозвучал несколько странный ответ.

– Она ваш страж? – улыбнулся Наполеонов.

– Она моя Муза, – не улыбнувшись, ответил художник.

– Хорошо. А вот эта картина продаётся? – Наполеонов указал на изображение фонтана, облепленного голубями.

– Да, эта картина продаётся, – художник назвал цену.

– Подходяще, – пробормотал Наполеонов, – только не скажете, в каком городе находится этот фонтан?

Художник рассмеялся:

– Он находится в этом городе, на этой улице, и сдаётся мне, что вы не так давно мимо него прошли.

– Быть такого не может! – притворился, что не верит, Наполеонов.

– Хотите, покажу? – загорячился художник.

– Хочу!

– Но с одним условием.

– С каким?

– Я вам показываю фонтан, а вы покупаете у меня картину.

– Идёт! – согласился следователь.

– Ребята, вы свидетели! – обратился художник к своим собратьям по кисти. И те дружно загалдели и закивали.

– Ну, идёмте, – обратился Дорин к Наполеонову.

– Пошли.

Они дошли до фонтана, стоящего почти в самом начале улицы, недалеко от стоянки.

– Ну? – спросил Дорин с видом победителя, – узнаёшь?

– Узнаю, – смущённо согласился Наполеонов.

– Так берёшь картину?

– Беру. Только идёмте, я деньги возьму из машины.

– А где ваша машина?

– Да вон крайняя стоит, «Лада-Калина».

– Это которая белая, что ли?

– Она самая, пошли, будешь рядом стоять, а то вдруг я в машину сяду и укачу, – усмехнулся Наполеонов, – а ты с носом останешься.

– С каким ещё носом?

– То бишь с непроданной картиной.

– И то верно, от нынешних, прости господи, покупателей всего можно ждать.

Они дошли до машины, Наполеонов открыл её и, извернувшись, затолкал в неё Дорина. Тот никак не ожидал от низкорослого Наполеонова ни силы такой, ни ловкости. Он изумлённо смотрел на защёлкнувшиеся на его запястьях наручники.

А потом спросил удивлённо, перейдя на «ты»:

– Ты бандит, что ли?!

– Очень даже наоборот, – ответил с чарующей улыбкой Наполеонов, которую он перенял от Мориса Миндаугаса.

– Что значит наоборот?!

– Я следователь.

– Следователь? – не поверил Дорин, но всё-таки спросил: – И чего вам от меня надо?

– Вы знали Екатерину Терентьевну Самсонову?

– Да, – не стал отрицать художник, – но почему знал? Я её и сейчас помню, – усмехнулся он.

– Вы угрожали ей?

– Так неужели Терентьевна на меня жалобу накатала? И чего это ей в голову вдарило? Столько времени прошло!

– Вот именно вдарило, – печально ответил следователь.

– Что вы хотите этим сказать?

– Самсонову кто-то ударил молотком по голове.

– Кто-то?

– Да. Случайно не вы?

– Да вы с ума сошли! С чего это мне бабку Инессы по голове стукать?! Да ещё молотком!

– Вы же угрожали ей?

– Чего не скажешь сгоряча! Она тогда сильно обидела меня.

– И вы затаили злобу?

– Ничего я не затаивал! Я и думать о ней забыл!

– Значит, вы утверждаете, что не били Самсонову по голове?

– Конечно, не бил! Я похож на идиота?!

– Не знаю. А где вы были… – следователь назвал день и время убийства Самсоновой.

– Вы думаете, я помню?! – воскликнул Дорин.

– Для вас будет лучше, если вы вспомните.

– О господи! – Дорин поднял руки к голове, но, вспомнив, что на них наручники, резко опустил вниз.

Он посидел минуту неподвижно, потом покачал головой:

– Нет, хоть убейте, не помню.

Наполеонов тронул машину с места.

– Эй, куда это вы меня везёте? – закричал Дорин.

– В отделение.

– А как же мои картины?

– А что с ними сделается?

– Так вы задержите меня, и они останутся на ночь без присмотра! Их растащат и попортят.

– Позвоните кому-нибудь из ваших друзей, – пожал плечами Наполеонов.

– Как же я позвоню?! – потряс руками в наручниках Дорин.

Наполеонов прижался к тротуару и остановил машину:

– Где ваш телефон?

– В правом кармане.

Следователь достал телефон и спросил:

– Кого набрать?

– Сашку Топилина.

Следователь нажал на абонента и поднёс трубку Дорину.

– Сашок! – быстро заговорил тот, – у меня тут непредвиденные обстоятельства, будь другом, забрось вечером мои картины на квартиру к моей бабке.

Неизвестно, что отвечал Дорину неведомый Сашок, но только он сказал:

– Нет, к Наде не надо. К бабусе. Она сбережёт.

Закончив говорить с Сашком, Дорин сказал:

– Мне ещё бабусе надо позвонить, предупредить её.

Наполеонов нажал на «бабусю» и снова поднёс Дорину трубку.

– Ба, – торопливо заговорил Владимир, – тебе сегодня Сашок завезёт мои картины. Ты их сбереги, пожалуйста. – И переспросил озадаченно: – Кто приходил? Следователь? Да, встретились, он сейчас со мной. Не волнуйся, всё хорошо. – Дорин покосился на Наполеонова и нагло заявил: – Он тебе привет передаёт! И ему передать? Ага, передаю уже! Пока! Ни о чём не волнуйся.