– Нет, – сказал Повелитель времени. – Обычно такого не бывает. – Что-то дёрнулось под его плащом. – Я никогда не вмешиваюсь в судьбы живых, Офелия Пендулетт. Но я желаю тебе удачи.

Он кивнул мне, и, словно повинуясь невидимому знаку, лодка поплыла.

– Нет! – крикнула я. – Подождите! Не могли бы вы рассказать мне о том, что произошло в тот вечер… – Я бежала по берегу рядом с лодкой, которая быстро набирала скорость. – Или, может быть, хотя бы подскажете, на что обратить внимание?

Повелитель времени смотрел вперёд на реку пыли и больше не обращал на меня никакого внимания.

– Повелитель времени! – окликнула я его снова. – Куда исчезла Сибилла Чо? С ней всё в порядке?.. Ничего страшного не случилось?

Но ждать ответа было бессмысленно. Поток времени взволновался: невидимый порыв пронёсся над серой поверхностью, волны плеснули о корпус лодки и с шипением отбросили её в сторону.

Задыхаясь, я стояла, обхватив себя руками за плечи, и смотрела вслед старику, хотя Река времени давно унесла его прочь.

Когда я вернулась во дворец, то всё же чувствовала себя немного лучше. Хотя разговор с Повелителем времени не принёс мне новых открытий, по крайней мере, неистовая буря мыслей в моей голове немного улеглась. Кроме того, я примерно сообразила, где искать данные о папе. Так что же меня удерживало? Я ломала голову восемь лет, настало время действовать и двигаться вперёд.

Я снова пошла по знакомым коридорам и лестничным клеткам. И вскоре застыла на месте, поражённая тем, что охранник с усами, во-первых, уже вернулся или неотступно находился на своём посту – хотя он был единственным гвардейцем в галерее в то время – и, во-вторых, имел наглость снова преградить мне путь в библиотеку. Широкоплечий, он возвышался передо мной, скрестив руки на груди, и смотрел сверху вниз.

– Я теперь кандидат Янтарного турнира, – напомнила я ему. – Так что…

– Сожалею. – Он улыбнулся слишком радостно, на мой взгляд. – Но в настоящее время архив закрыт.

– Почему?

– Потому что таковы правила. – Его усы насмешливо закрутились. – Приходите завтра.

– Правда? Но мне нужно многое наверстать, как кандидату, номинированному позже всех. Я надеялась, что для меня будет сделано исключение, ведь мне нужно взглянуть на некоторые, э-э, карты и книги. В конце концов, все ожидают, что мы приведём время в порядок, – сказала я и попыталась протиснуться мимо него.

К сожалению, охранник был значительно крупнее и намного сильнее меня и, более того, не желал признавать поражение. Он решительно встал у меня на пути, не пропуская к лестнице.

Я сжала кулаки и внезапно очень разозлилась. От ярости потемнело в глазах… В последний раз со мной так было однажды днём, когда мы сидели в классах, а несколько сотрудников городской администрации притащили бензопилы и попытались уничтожить рощицу рядом с нашим школьным двором. Почти целый день мы с Анной и другими членами экологической группы мешали рабочим подойти к деревьям. Конечно, тот поступок доставил нам некоторые неприятности. Но мама, к счастью, увидела в нём лишь последнее доказательство того, что отец завещал мне не только свою улыбку, но и неистребимое стремление к добру и справедливости во всём.

– Хорошо, – пробормотала я, печально сгорбившись и делая вид, что сдаюсь. – Тогда до завтра.

Я сделала несколько шагов к коридору, но вдруг развернулся и бросилась бегом, в конце концов рывком перепрыгнув через перила, довольно далеко от лестницы и растерянного охранника. Руками я уцепилась за парапет, а ногами тщетно нащупывала верхний край книжной полки. Давно я не проводила выходные на скалодроме…

– Туда нельзя! – крикнул охранник. Его ярко-красное лицо нависло надо мной, и он осыпал меня брызгами слюны, крича: – Офелия Пендулетт! Поднимитесь обратно немедленно!

– Пожалуйста, тише, – простонала я, стиснув зубы. – Вы нарушаете покой этого места. Этот архив священен для президента!

Ушибленная рука болела, и долго мне было не продержаться. Но в этот момент мои ноги наконец нащупали одну из книжных полок. Остальное было проще простого. Прыгая, как белка, я проворно добралась до пола.

– Э… это против правил! – сердито крикнул охранник где-то наверху. – Я вызову подкрепление, и тогда… тогда я позабочусь о том, чтобы вас изгнали из дворца!

Какая бессмыслица! И даже если его угроза не была пустой, меня уже неумолимо тянуло вглубь лабиринта книжных полок.

В этот час библиотека была погружена в сумрак, поэтому по пути я включила несколько ламп на столах, пока тусклый свет не распространился по лабиринту архива. Я пыталась сообразить, по какой системе здесь архивируются документы. Наконец, я начала поиски у шкафа, набитого бумагами, просто вытащив первый свиток и развернув его.

Это был древний документ, написанный на языке, который я приняла за древнегреческий. Ни слова я разобрать, естественно, не смогла. На картинке в левом верхнем углу был изображён какой-то бог на облаке. Под ним были четыре человека, нарисованные штрихами, стоящие в гигантских песочных часах и опускающие руки в извивающуюся и клубящуюся массу. Поэтому я предположила, что текст рассказывает о зарождении безвременья и Вневременны́х. Очень интересно.

Но я пришла не за этим.

Осторожно свернув свиток, я положила его на место. Даже если в этих залах время не имело значения, мне пришлось бы слишком долго изучать накопившиеся за более чем две тысячи лет записи. Поэтому я пошла дальше, рассматривая полки в поисках более современных документов, которые вскоре нашлись: в другом конце библиотеки, прямо под галереей, которая сейчас была пуста, потому что гвардеец, вероятно, всё же отправился за другими стражами, стоял картотечный шкаф, полный ящиков размером с ладонь. Они были рассортированы не только по цветам в соответствии с четырьмя Янтарными линиями, но и по алфавиту, и судя по виду, их установили не более нескольких десятилетий назад.

Вот оно!

Мой взгляд прошёлся по голубым ящикам Январских и остановился на «П» – «Пендулетт». Я потянула за маленькую ручку, а в следующее мгновение уже листала записи о семьях Пашманн и Паскуале. Вскоре появились и Пендулетты, первые члены семьи которых были зарегистрированы уже в XVI веке.

А потом я нашла папу.

Симон Пендулетт, было написано чётким почерком на карточке, родился 15 марта 1974 года в Париже, умер 23 января 2010 года в Берлине. Дополнительную информацию см. в P17/03 и Xk83 (Секретно!).

И всё. Больше ни слова.

И всё же глаза защипало от слёз. Получилось! Где-то здесь, в архиве, были и другие записи о папе. Оставалось только выяснить, что означают эти странные аббревиатуры, а потом…

Я вздрогнула, когда внезапно рядом со мной открылась дверь, которую