я до этого момента совсем не замечала. Это была узкая металлическая дверь, так незаметно встроенная между шкафами и книжными полками, что её легко было пропустить…

Однако вместо моего усатого друга и орды гвардейцев появился сам президент Пан, а вместо меня, похоже, он ожидал увидеть кого-то другого.

– Горацио, конец… – начал он, но тут же осёкся. Слишком поспешно он захлопнул за собой дверь, повернулся и окинул меня раздражённым взглядом. Но почти сразу же взял себя в руки.

Я шагнула назад, отступая от него, а Пан, глядя на меня, неискренне улыбнулся.

– Офелия! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Я подумала, что надо использовать каждую свободную минуту, чтобы подготовиться к турниру, – объяснила я, переминаясь с ноги на ногу. Проснувшаяся совесть напомнила о себе болью где-то в затылке. – Я знаю, что это не совсем по правилам, но… В конце концов, у других было гораздо больше времени для подготовки.

Пан задумчиво меня разглядывал. Ему явно было неловко, неожиданная встреча выбила его из колеи.

– Не будет ли в таком случае более разумным просмотреть карты потоков времени вместо того, чтобы копаться в семейном архиве? – Он поднял брови.

– Да, вероятно, будет. – Я слегка подтолкнула ящик бедром, чтобы вернуть его в шкаф. – К сожалению, мне пока трудно здесь ориентироваться, и… мне стало любопытно.

– Любопытно, – пробормотал Пан. – Итак, что же ты узнала, роясь в документах, как детектив-самоучка? – Наверное, он пытался сказать это непринуждённо, чтобы снять напряжение.

– Ничего важного. – Я моргнула. – Просто хотела проверить, не числится ли в списке Вневременны́х и мой отец.

– И что?

– Я нашла его имя.

– Конечно. – Пан кивнул. – Я бы всё же посоветовал тебе сейчас лечь спать. Архив открыт для кандидатов только в дневное время. Завтра вам сообщат расписание соревнований. На турнир лучше выходить бодрой и отдохнувшей, верно?

– М-м-м, – неопределённо протянула я, но всё же повернулась, чтобы уйти.

Мне уже не терпелось вернуться сюда и найти этот секретный файл.

Обсудить с нами подробности предстоящего турнира было поручено дяде Жаку, и на следующий день он отвёз нас на прогулку в центр Рима. Стоял необычайно тёплый осенний день, и мы некоторое время прогуливались по улице между кафе и магазинами. Грета прилипла к дяде Жаку, как только мы вышли из Колизея, рассказывая ему последние новости о каких-то общих знакомых, о которых я никогда не слышала. Леандр тем временем ехал чуть впереди нас на скейтборде, а я шла рядом с мальчиком-ботаником, который должен был участвовать в соревнованиях от семьи Октябрьских.

– Симпатичный наряд, – сказал Дарий и показал на мою рубашку с длинным рукавом, на которой было написано: «У нас есть только сейчас». – Я бы вряд ли подписался под этим лозунгом, но, пожалуй, стиль мне нравится.

– Спасибо.

Сам он был одет в полосатую рубашку, лёгкие светлые брюки и классические ботинки, а сумка через плечо была из кожи того же цвета, что и оправа очков. Он очень часто смотрел на небо над головой.

– Ты редко выходишь из дворца, правильно я понимаю? – спросила я.

Дарий кивнул.

– Так заметно?

– Немного. Боишься постареть? – На вид ему было лет девятнадцать или двадцать, лицо немного резче очерчено, чем у Леандра, но всё равно красивое. Его губы забавно складывались в озорную улыбку, которая никогда до конца не исчезала.

– Нет, мы не стареем, если не выходим в мир больше чем на несколько недель, – объяснил Дарий. – Нашим телам нужно время, чтобы приспособиться к безвременью и остановить сердцебиение и метаболизм, и точно так же требуется время, чтобы запустить всё снова. И это зависит от того, как долго ты прожил во дворце вне времени. – Он сцепил руки на затылке. – Так что пока я не задержусь в обычном времени дольше чем на три недели или около того, я всегда буду выглядеть как сейчас. Но за последние десятилетия я не часто бывал на солнце, потому что наша сила начинает истекать, как только мы ступаем на порог времени. А поскольку я знал, что буду участвовать в Янтарном турнире, то предпочёл экономить те силы, которые у меня остались. Если ввязался в борьбу за трон Повелителя времени, то в случае победы уж лучше оставаться на этом посту как можно дольше, логично?

Он засмеялся.

– Ты знал о своём участии в этом турнире не один десяток лет?

– С конца шестидесятых годов прошлого столетия.

– Ну и ну! – вздохнула я. Несмотря на поразительно молодую прапрабабушку, мне всё же было трудно мыслить категориями Вневременны́х. – Так ты родился, получается… когда? – заикаясь, пролепетала я и тут же испугалась, что мой вопрос покажется грубым.

– В 1830 году, здесь, в прекрасной Италии, – сказал Дарий, впрочем, не лукавя. – Грета и ты чем-то похожи на птенцов. Мы очень долго ждали, когда вы присоединитесь к нам. Ждали Грету, – поправил он себя. – А вот ты появилась довольно неожиданно. – Внезапно он резко вздохнул. – О боже, разве нельзя немного пожалеть эту штуку?

Впереди Леандр спускался на скейтборде по лестнице. Колёса и днище неприятно дребезжали о ступеньки. Однако Леандр прекрасно держался на доске, несмотря на стремительную езду, и к тому же ему, очевидно, было совершенно безразлично, переживут ли доска и он сам этот спуск в целости и сохранности.

– А он? – спросила я.

– Ты хочешь спросить, сколько ему лет? Никто не знает точной даты его рождения. Леандра нашли в детском доме в 1923 году, и тогда ему, должно быть, было около двенадцати.

Мой взгляд переместился с толстовки Леандра на рубашку Дария. По тому, как вели себя эти два мальчика, как они одевались и говорили, я никогда бы не подумала, что они – пришельцы из другого времени. На самом деле даже большинство Вневременны́х в Янтарном дворце производили впечатление вполне современных людей.

Дарий, угадав мои мысли, усмехнулся.

– Мы очень хорошо умеем шагать в ногу со временем. Представь себе, у меня даже есть смартфон и я могу заказать пиццу. Хотя, конечно, в своё время я научился фехтовать и ездить верхом. Но… хватит о датах рождения и числах. Для нас, людей вне времени, они всё равно не имеют никакого значения. Лучше расскажи о себе. Какая у тебя специализация?

– Моя специализация?

Он хотел знать, чем я занимаюсь в свободное время? Может, рассказать ему о скалодроме? Или о том, что мы всё ещё боремся против вырубки рощицы у школы? Или о моём незаконном проникновении в Янтарный архив сегодня ночью и о том, как меня там поймал президент Пан, когда я искала объяснения папиной