Платон стоит у огромного рабочего стола и что-то пишет, быстро-быстро, теряя окончания слов. Он один, наверное, и способен разобраться в собственных заметках. Я их расшифровать толком не могу. Взгляд его сосредоточен, волосы спадают на глаза, но мужчина, кажется, не замечает этого. Он слишком увлечен своими мыслями.

– Нет, повторяюсь: я не возьмусь ещё раз ставить заслон между вашими сознаниями, – недовольно ворчит, зачеркивая какую-то мысль на листе бумаги. – Слишком опасно.

Только сейчас я вижу, что в его ухе наушник. Значит, он с кем-то разговаривает.

– Ал, ты же сам помнишь побочные действия. Головные боли, обильные носовые кровотечения. А мы даже не смогли толком проникнуть в вашу голову. Я понимаю, вы хотели попробовать. Прости, но нет. Ты и твои братья мне слишком дороги, чтобы я мог жертвовать вами ради науки.

Я вновь заглядываю ему за плечо. На листке с трудом можно прочесть «Эксперименты с объединенными сознаниями. Статус: в архив».

– Можно? – позади меня доносится стук.

Мы с Платоном оборачиваемся одновременно. В дверной проем заглядывает девушка.

– Заходи, – кивает Платон и добавляет тому, с кем общался по телефону: – Поговорим позднее.

Я пытаюсь разглядеть её лицо, но оно размыто. Почему-то вместо него воспоминания подкидывают образ Медузы Горгоны. Её волосы – живые змеи – шевелятся, темно-карие глаза полны надежды. Она не похожа на ту жуткую Медузу, которую мы видели на контейнере. Наоборот, лицо миловидное, симпатичное, хоть и волосы-змеи шипят, словно пытаясь укрыть собой хозяйку.

– Я слышала, ты набираешь фокус-группу для нового исследования. – Девушка мнется на пороге. – Могу ли я поучаствовать? Я полностью удовлетворяю параметрам, которые ты затребовал, – быстро-быстро убеждает она, словно боится, что её перебьют. – Меня предварительно одобрили, но сказали обязательно запросить твое письменное согласие. Сам понимаешь, конфликт интересов, всё такое. Всё же я работаю на тебя, мне нельзя просто взять и стать твоей испытуемой.

– Адалин, послушай, – взгляд Платона абсолютно безразличен. – Я благодарен за предложение, но от тебя гораздо больше пользы как от работника. Давай каждый будет заниматься своим делом? Если тебя подкупила сумма вознаграждения испытуемым, то…

– Я согласилась не ради денег! Мне интересно… интересно принять участие в чем-то, что сделано тобой. Что мешает тебе просто проверить, подхожу ли я? – голосок девушки наполняется легкой паникой, кажется, для нее очень важно получить эту возможность. – Я прошла первичные тесты и получила положительный результат. Вдруг я – именно тот человек, который тебе нужен?! Вот, смотри, я не вру. Они дали мне это в качества доказательства, что я гожусь.

Она протягивает бейджик, и я бегло цепляю то, что на нем написано, не задумываясь пока над содержимым.

– Ладно, мы попробуем, – сквозь зубы произносит Платон. – Но при одном условии: если ты не подойдешь для фокус-группы, то уволишься по собственному желанию. Я не намерен терпеть возле себя людей, лезущих не в свои дела. Согласна?

Девушка на секунду замирает. Губы её начинают трястись.

– Да, я согласна на всё…

Я подхожу ближе к столу с записями, пытаясь рассмотреть их подробнее. И тут…

Воспоминание оборвалось так резко, что меня выкинуло из сознания Платона, точно выбросило штормовой волной на берег. Я даже не сразу смогла отдышаться. Закашлялась, глотая воздух так, будто легкие переполнены водой.

– Ты в порядке? – Златон смотрел на меня с вполне настоящим опасением. – Принести попить?

– Нет, спасибо, всё хорошо. Пожалуйста, дай бумагу и ручку, я запишу некоторые детали.

Платон понял, что его одурачили. Почувствовал меня и вытолкнул наружу, потратив, должно быть, весь запас сил.

Ладно, это не так страшно. Я оставила повсюду свои метки. Незримые, они пронизывали теперь его воспоминания. Платон может думать, что избавился от меня – но я зайду по этим меткам, и он меня не заметит.

Правда, я по-прежнему не понимаю, что именно искать. Как заставить его выйти из комы.

Отдохну – и подумаю над этим.

Куча мыслей роилась в голове, и я цеплялась за них, пытаясь систематизировать, ухватить суть и зафиксировать её, пока та не забылась. Я строчила в блокноте всякие мелочи, может, и незначительные. Но если в воспоминаниях Платона они появлялись – мне казалось важным их не забыть.

Всё-таки память – не кинопленка, её не перемотаешь в нужное место.

Златон молчал, лишь пристально смотрел мне через плечо.

– Платон помог тебе спасти Моню? – спросила я его, сделав основные пометки и начав в них разбираться. – После того как твой отец убил её?

– Не её. Он убил обычного голубя. Уже потом Платон превратил того в Моню, – запнулся орк. – Но откуда ты…

– Он мне показал, – кивнула на Платона и коротенько рассказала историю из детства Златона, доказывая, что всё видела. – Из-за того, что Моня постоянно с Платоном, он слышит её голос. Её образ должен быть ему ближе всего. Я специально выбрала её и рассказала байку о вашей дружбе. Это воспоминание лежало на поверхности, потому я его и увидела.

– Тебе точно не привиделось? Мало ли нахватала каких-то общих картинок, и всё, – Злат как будто не хотел верить, что я могла заглянуть в его прошлое.

– Мне не привиделось. Не забывай, я всегда пойму, если памятью пытаются манипулировать, – постучала себя по виску, намекая на дар баюна. – Платон даже не чувствовал меня в тот момент.

– Ладно, ты права. Всё так и было, – Златон поморщился. – Я… я не мог позволить, чтобы эта глупая птица погибла по моей вине. Пришлось просить помощи у Платона. Он в то время проводил опыты на животных, умерщвлял ненадолго и после оживлял. Смотрел, в общем, на пределы возможностей мозга. Всё мечтал подсадить им разум живых существ, но сам пока не решался. Это занятие было очень опасное. Вот и скрестил Моню с крысой. Впервые попробовал на практике объединить разум, живое и мертвое. Повезло, что отец только-только свернул ей шею… иначе бы не успели. Говорящего голубя он оставить разрешил. А эта дурында мне благодарна за что-то. Говорю: проваливай отсюда, живи своей жизнью. А она ни в какую, таскается за мной.

– Ничего себе… – Я восхищенно присвистнула. – Платону же лет двенадцать было. И он провернул такой удачный эксперимент?!

– Да если бы, – слабая улыбка появилась на губах орка. – Если бы опыт был удачным, Платон бы обзавелся армией из разумных зверей. Всё не так гладко прошло. Во время ритуала брат чуть не потерял способность принимать боевую форму. По нему слишком сильно ударило откатом. Он в больнице потом еще несколько месяцев лежал, под постоянным наблюдением докторов. Едва шевелился, выглядел как живой труп. Колдовать