- Что ты, госпожа. Ты – самая добрая из всех хозяек, что у меня были, - повторила Накато.

А ведь года четыре назад она и впрямь могла бы так считать: Рамла порою ворчала и не давала ей спокойно поесть и поспать. Но она ни разу за все декады не подняла на нее руку. И не требовала, чтобы хозяин наказал ее. Выпорол или отправил на тяжелую работу. Нет, она побывала на тяжелой работе. Но тут ее наказал сам Фарадж. Рамла тогда просто прогнала ее.

Возможно, упади Накато перед нею на колени, умоляй о прощении – и никаких тяжелых работ бы не было. Но тогда она об этом не подумала.

Живя в родном кочевье, еще в бытность свою простой рабыней, Накато и внимания не обращала, что кто-то ее шпыняет. Или говорит обидное. В те времена она до одури боялась быть выпоротой. Или сосланной копать червей.

Помнила она и как ломит спину и плечи после целого дня работы, и как жжет кожу на руках, разъеденную краской.

- Ложись спать, - нахмурилась Рамла – что-то ей, похоже, не понравилось. – И не буди меня больше своими рыданиями!

- Прости, госпожа. Я не хотела. Не буду больше.

- Не будешь, - шхарт хмыкнула насмешливо. – Что же ты, имеешь власть над сновидениями?

- Что ты, госпожа. Откуда мне? – покорно отозвалась Накато. – Я только помолюсь богу сновидений, чтобы был милостив и позволил спать тихо, чтобы не разбудить тебя.

- Ложись со мной рядом, - неожиданно предложила та. – Вот здесь, на краешек ложа. И подушку возьми, - бросила девушке тощую подушку.

Вот это щедрость! Что это – духи ей нашептали?

- Что ты, госпожа, - пролепетала Накато.

А как же! Рабыне положено пугаться таких предложений. Шутка ли – госпожа хочет поделиться своей постелью!

- И не смей со мной спорить, - Рамла насупилась. – Укладывайся без разговоров!

Накато безропотно улеглась на краешек ковра. Ах, жаль – нельзя раскинуться свободно! До чего надоело сжиматься на полу сбоку от ложа хозяйки. Еще и подушка под щекой – она забыла, когда спала в последний раз на подушке.

Да, она неприхотлива. Но как приятно лежать на мягком! Ведунья – поразительное дело – еще и краешком покрывала ее прикрыла. Накато сама не заметила, как соскользнула в глубокий сон.

*** ***

- Мне надо знать! Мне необходимо знать, - голос Фараджа звучал настойчиво. – О, Рамла, моя Рамла, - в последних словах прозвучал трепет. – Прошу тебя, ведь я должен знать! От этого зависит судьба всего кочевья. И твоя тоже, о Рамла, - прибавил он с нажимом.

Накато с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть, не поморщиться, не пошевелиться.

Она не сразу осознала, что означает то, что она услышала. Где она вообще находится. Не сразу поняла, что она по-прежнему лежит на краешке ложа Рамлы. И что слышит голос Фараджа – главы кочевья.

Странно, как это он не вспылил, что рабыня дрыхнет на хозяйском ложе. Видать, что-то важное ему потребовалось – не до рабыни.

Вон, как он выпытывает у Рамлы что-то! Что такого могло приключиться за одну ночь? Накато помимо воли ощутила любопытство.

Внимания на нее пока что не обращают. Вот и славно – а она послушает.

А ну, как и Амади покажется интересным то, что она сейчас услышит?!

- А почему ты не спросишь об этом своего шамана, о вождь? – наконец-то послышался голос Рамлы. Тихий, но звучащий ядовито. – Ведь шаман – тот, с кем говорят и ветры, и трава в степи! Почему ты не спрашиваешь его?

- Я спрашиваю тебя, - рыкнул Фарадж. – Почему ты упрямишься? Или я был недостаточно добр к тебе? – в словах зазвучала злость.

И с чего это шхарт взялась злить его? Осмелела или разумом помутилась?

- Я не знаю, что тебе сказать, мой господин, - откликнулась понуро Рамла. – Я лишь вижу видения порой. Не тогда, когда хочу – но тогда, когда они сами ко мне являются без спроса. Я бы хотела тебе помочь – но я не знаю, как. Спроси своего шамана – быть может, есть способ заставить ведьму увидеть то, что тебе надо?

- Я ведь ходил к шаману. И ты прекрасно знаешь, что он сказал. Не в его власти такие, как ты. И не в его силах как-то повлиять на твой дар. Ты ведь шхарт, ведунья, - прошептал Фарадж. – Так дай мне ответ! Я должен знать, что делать. Я не могу рисковать.

- Господин, - шхарт всхлипнула. – Мой господин, - голос ее прервался.

Накато сквозь прикрытые ресницы увидела, как она протянула к нему руки, но он отпрянул. Поднялся пружинисто на ноги.

- Ответ нужен мне нынче до полудня, - резко заявил, хмурясь. – Подумай хорошо, моя Рамла, - он склонился к ней, положил руку ей на голову. – Подумай хорошо!

Развернулся и вышел. Шхарт осталась сидеть – жалкая и потерянная, в тунике без рукавов, свисающей с одного плеча, с растрепанными волосами.

Посидев немного, она вскочила.

- Вставай! – взвизгнула зло и ударила ногой Накато. – Разлеглась на хозяйском месте, дрыхнет! Вижу, что уже не спишь. Подслушивала?!

- Что ты, госпожа, - Накато скатилась с ложа, прижалась к земле. – Прости меня, что заспалась…

- Поднимайся, - в голосе Рамлы зазвучали слезы. – Причеши меня, бестолковое создание. После принесешь поесть. Стой! – крикнула она. – Сначала – умыться. Принеси студеной воды от родника к шатру. Живо! – выкрикнула сварливо.

Накато вскочила и выкатилась стремительно из шатра.

Когда женщина так визжит, лучше поторапливаться. Несколько увесистых затрещин в таком случае – это самое удачное, чем можно отделаться. Не стоит злить лишний раз. Уж Накато прекрасно помнила, как прислуживала любимой наложнице брата! Если та была не в духе – ей и на глаза лучше не попадаться. Вот и Рамла теперь будет злобиться и беситься.

Хватая глиняный кувшин, чуть не столкнулась с одной из служанок.

- Живо приготовьте поесть – госпожа не в духе! – выпалила она и ринулась со всех ног к роднику.

Ну да, другие служанки теперь станут болтать – мол, рабыня совсем обнаглела. Приказы раздает! Плевать. Все равно все они ее ненавидят. Причиной больше, причиной меньше – значима ли разница?