Ответный взгляд Реквиема мог бы убить, не то что заставитьзамолчать, но Байрон уже и так был мертв, а мертвецы легче переносят такие вещи.А может, Байрону уже было все равно.

- Реквием вскоре обнаружил, что мужчины тоже входят в меню,ведь так было, любовничек? - в голосе Байрона звучала неприкрытая насмешка,граничившая с ненавистью.

Я уже догадалась, что там произошло; эти двое стали любовникамипосле того, как Арлекин изрядно промыл им мозги. А ведь Реквием не имел дел смужчинами, и точка. Белль столетиями наказывала его за отказ делить с нимипостель. Отказывать в чем-то Белль - само по себе плохая идея, так что Реквием,очевидно, был весьма тверд в этом вопросе. Кто-то в Арлекине был хорошим спецомпо части воздействия на эмоции. Чертовски хорошим спецом.

Я сильнее прижала к себе руку Жан-Клода и потянулась кНатаниэлю. Мне удалось дотянуться до его бедра, и я начала легко его поглаживать.Оборотни постоянно прикасаются друг к другу, вот и у меня это начало входить впривычку. Сегодня я не пыталась с ней бороться.

- Лучше тебе никогда не упоминать об этом, - низким и оченьсерьезным голосом произнес Реквием.

- Тебя сильно беспокоит то, что у меня с Анитой тоже былсекс? - поинтересовался в ответ Байрон.

Реквием резко вскочил на ноги, отчего его плащ распахнулся,показывая, что под ним практически ничего не одето.

- Остановись, - приказал Жан-Клод.

Реквием застыл, мерцая сине-зелеными глазищами. Его плечиподымались и опускались в такт дыханию, словно он только что бегал.

- Я уверен, что вожделение - не единственная эмоция, которуюможет внушить Арлекин, - произнес Жан-Клод.

На то, чтобы осознать сказанное, у Реквиема ушло всегомгновение, после чего он нахмурился и перевел свой пылающий взгляд на нас:

- Наш гнев.

Жан-Клод согласно кивнул.

Свет в глазах Реквиема начал тускнеть, словно их заволоклотуманом.

- Что же нам делать, Жан-Клод? Если они не соблюдают дажесобственных правил, мы обречены.

- Я попрошу о встрече с ними, - ответил Жан-Клод.

- Ты - что? - тонким голосом переспросил Байрон.

- Я попрошу о встрече с ними, - повторил Жан-Клод.

- С Арлекином не ищут встречи, Жан-Клод, - сказал Реквием. -От них прячутся в кустах, пережидая и молясь, чтобы они прошли мимо. Их неприглашают к себе.

- Арлекин - вампиры чести. А то, что происходит сейчас,честным не назовешь.

- Ты сбрендил, - заявил Байрон.

- Ты думаешь, что кто-то один из них нарушает правила? -тихо спросила я.

- Надеюсь, что так, - ответил Жан-Клод.

- Почему ты на это надеешься? - удивилась я.

- Потому что, если это происходит по общей воле Арлекина, тоРеквием прав - мы обречены. Они поиграют с нами, а потом уничтожат.

- Я не привыкла быть обреченной, - заявила я.

Жан-Клод поцеловал меня в макушку:

- Знаю, ma petite, но ты просто не понимаешь, что за силавыступает против нас.

- Так объясни.

- Я уже сказал, они - пугало для вампиров. То, чего мыбоимся в темноте.

- Неправда, - не хотела верить я.

- Они дьявольски страшные, детка, - подтвердил Байрон. - Мыбоимся их.

- Пугало для всех вампиров - это Марми Нуар, или ДражайшаяМамочка, она же - ваша королева. Вот кто действительно пугает вас до чертиков.

Несколько секунд все молчали, а затем Жан-Клод произнес:

- Да, Арлекин боится Повелительницы Тьмы, нашейсоздательницы.

- Тьмы боятся все, - добавил Реквием. - Но, если Мать ВсейТьмы - наш ночной кошмар, то Арлекин - разящий меч тьмы.

- Полностью подтверждаю, милочка, - кивнул Байрон. - Еебоятся все.

- Так что ты предлагаешь, ma petite?

- Я ничего не предлагаю. Я только говорю, что я стояла вотьме и чувствовала, как она обволакивает меня, словно черный океан. Оназабралась в мои сны. Я видела комнату, в которой лежит ее тело, слышала ееголос в своем сознании. Чувствовала привкус жасмина на кончике языка, - тутменя передернуло, я почти почувствовала, как Мамочка зашевелилась в темноте.Она лежала в комнате с окнами, за которыми виднелись блики пламени - зрелище,за которым можно наблюдать бесконечно. Она погрузилась в «сон» так давно, чтоникто из вампиров этого теперь не вспомнит. Когда-то я считала, что они снетерпением ждут ее пробуждения, но вскоре поняла, что большинство вампировбоятся Мамочки не меньше, чем я, - то есть, до судорог.

Я чем-то понравилась Дражайшей Мамочке. Заинтересовала ее. Иона воздействовала на меня, находясь при этом за сотни миль. Она сделала так,что крест вплавился в мою руку. От этого шрама мне не избавиться уже никогда.

- Вспомни демона, и он придет на зов, - предупреждающезаметил Реквием.

Я кивком согласилась и попыталась думать о чем-то другом. Ахда, есть у меня одна тема для размышлений.

- Ведь Арлекин - это просто вампиры, так что они подпадаютпод действие ваших законов, так?

- Oui.

- Так давайте бороться с ними с помощью закона.

- Что ты предлагаешь, ma petite?

- Они бросают прямой вызов твоей власти. А ведь Советзапретил Мастерам городов в Соединенных Штатах сражаться, пока закон неопределится, оставить вас в легальном положении, или нет.

- Ты же не предлагаешь нам с ними драться? - спросил Байрон.

- Я предлагаю действовать в соответствии с законами, -ответила я.

- Как ты не можешь понять, Анита? - сказал Брайан. - Когдапроисходят нехорошие вещи, мы обращаемся к Арлекину. Они для нас - нечто вродеполиции.

- Когда полиция делает нехорошие вещи, она перестает бытьполицией, - ответила на это я.

- Что же она тогда?

- Преступники.

- Ты же не можешь всерьез предлагать нам сразиться сАрлекином? - недоверчиво переспросил Реквием.

- Я не совсем об этом.

- А о чем же?

Я взглянула на Жан-Клода.

- Что б ты сделал, если бы на нас начал наезжать кто-тонастолько же сильный?

- Я бы связался с Советом в надежде предотвратить свару.

- Так свяжись с ними.

- Я думал, что мы не всем в Совете по нраву, - заметилНатаниэль.

- Так и есть, но если Арлекин нарушает закон, то эти мелкиедрязги отступают на второй план, - сказал Жан-Клод.