Глава 14

Под утро Элизабет уже не мечется и не стонет, а просто спит. Я бужу Софи, ополаскиваюсь в прохладной воде, а затем одеваюсь, почти не затягивая корсет. Заплетаю косу из слегка влажных волос и перевязываю голубой лентой в тон к платью.

Приказываю Софи остаться со спящей фрейлиной, а сама спускаюсь на кухню и застаю там семейство Ройсов. Приветливо здороваюсь. Раскладываю на столе чертежи и интересуюсь у господина Ройса, сколько примерно стоит изготовление лекарского инструмента. Привратник долго разглядывает мои рисунки, чешет за ухом и, наконец, выносит вердикт.

От озвученной суммы жжет где-то под ребрами.

– Сколько? – переспрашиваю я.

Оказывается, железо стоит дорого, а работа кузнеца еще дороже. Чем тоньше лезвие клинка, тем искуснее должен быть мастер. Правда, можно купить инструмент из «болотной руды», и не сильно придираться к качеству изготовления. Будет дешевле.

– Почему эту руду называют болотной? – спрашиваю я.

– Потому что местные добывают ее именно из болота, – поясняет господин Ройс, – а потом плавят. Это тяжелый труд, ваше высочество. А то, что добывают на рудниках, отправляют в столицу. Мечи куют только самые опытные кузнецы из гильдии. И берут дорого, не каждый себе может позволить.

Я потираю подбородок. Не думала, что все будет так сложно. Заточка скальпеля должна быть особой, филигранной. И сталь для него – хорошей.

– Э… доброе утро, – слышу на входе голос капитана Эрта.

Он резво входит на кухню, но, заметив меня, теряется и неловко кланяется, выдавливая: «Ваше высочество». Мышца на его щеке нервно дергается, когда он разглядывает мой внешний вид. И, наверно, он не может понять, что я, вообще, здесь забыла в такую рань.

– Доброе, – киваю я. – У меня к вам как раз есть дело. Садитесь. Госпожа Ройс, положите капитану кашу, пожалуйста.

Эрт смотрит на кухарку, потом на господина Ройса, который в сторонке молча чинит сапоги. У тех лица спокойные и терпеливые – мол, мало ли что ее высочеству в голову взбрело. Хочет садиться, где вздумается. Хочет ест, что нравится. Хочет изготовить лекарские тесаки, да ножи – да, пожалуйста!

– Мне опять нужно в деревню, – я придвигаю к капитану чертежи, едва он садиться за стол, – нужно изготовить лекарский инструмент.

А сама ем, украдкой посматривая за реакцией Эрта. А он шокировано вскидывает брови, видя на чертежах пилу. Сглатывает и смотрит на меня со странной смесью жалости и испуга, как на сумасшедшую. В его глазах немой вопрос – на кой ляд? Но капитан не задает его вслух, не решается. А мне и ответить-то нечего, кроме: «Я принцесса, я так хочу».

– До деревни не больше десяти минут верхом, – произношу я страшную фразу: – Велите седлать лошадей.

Умалчиваю о том, что на лошадях я каталась только в детстве. И, кажется, это были пони.

Но верховую езду придется освоить. Не собираюсь зависеть от чужих людей и полагаться на их добрую волю, каждый раз ожидая карету и кучера. Вот только есть проблема – лошадей я побаиваюсь, буду вести себя неуверенно и вызову кучу подозрений.

– Леди Элизабет тоже поедет верхом? – спрашивает капитан.

– Ей сегодня нездоровится. Я возьму Софи.

Взгляд капитана встречается с моим.

– Софи? – спрашивает он. – Служанку?

Я невозмутимо киваю, и Эрт не спорит.

К счастью, Софи совершенно не умеет держаться в седле, и отвлекает на себя все внимание.

Когда я сообщаю ей, что она поедет со мной в деревню, она не выражает никаких эмоций. Как всегда, исполнительна. Она штурмует лошадь наскоком, словно это школьный «козел». И лошадь лишь пугливо ржет, когда Софи подтягивается на руках, перекинувшись через седло. Взбирается ловко и молча берет поводья. Ее совершенно ничего не смущает, она лишь поправляет платье, и стирает пот со лба.

– Ты хоть раз ездила верхом, женщина? – озадаченно спрашивает Эрт у простодушной Софи.

– Нет, милорд. Ни разу в жизни, – она хлопает белесыми ресницами – ноль реакции на его оскорбление.

И Эрт утирается ее невозмутимостью и берет моего коня под уздцы. Воодушевившись смелостью Софи, я тоже подступаю к своему «транспорту». Мужчины подставляют руки под мои сапоги, толкая меня вверх и стыдливо отводят глаза, когда я усаживаюсь в седло «по-мужски». До того, Эрт настоятельно просил запрячь коня, используя дамское седло, но я отказала. Теперь из-под моей юбки торчат сапоги и белые оборки, вынуждая солдат краснеть.

Я перехватываю поводья, скрывая ледяной страх. Конь по кличке Ворон раздувает бока, прислушиваясь к седоку и ведет ушами.

– Ваше… высочество… – Эрт поджимает губы, глядя на меня и щурясь от падающего ему в глаза света солнца. – Прошу простить, – он плотнее вдевает мои ноги в стремя и понижает голос до шепота: – Прижмите колени к бокам животного и возьмите повод короче. Ворон должен чувствовать контакт с вами. Руки к холке.

Я киваю, но в моих глазах, вероятно, столько паники, что капитан теряется. Он подает мне хлыст, а я засыпаю его вопросами: «Как остановится?», «Как двигаться вперед?», «Повороты?»

Капитан Эрт с тревогой вглядывается в мое лицо, не понимая, шучу я, издеваюсь или искренна. Он касается моих судорожно стиснутых пальцев, показывая, как правильно взять поводья, а следом проводит целый инструктаж. И я осознаю, что мне еще ни раз придется брать у него уроки верховой езды.

Путь до деревни занимает у нас чуть больше времени, чем я рассчитывала, и к его концу у меня болит все тело, включая задницу. Но я твердо убеждена, что должна освоить и рысь, и галоп. Это, как умение водить машину в большом городе – острая необходимость.

В деревенском Рьене я больше не нервничаю, ловя на себе взгляды местных. Во-первых, со мной вооруженная охрана. Во-вторых, мне некогда быть принцессой. Я приехала по делу. Капитан помогает мне спешиться, и мы направляемся в кузницу. Не теряя времени, входим внутрь – в лицо ударяет жар, внутри полумрак, и мужик в рубахе лупит по наковальне. Потный, огромный, черноволосый с разными глазами. Он отвлекается, бросает раскаленную железяку в чан с водой, подходит к нам, и скрещивает огромные руки на мощной груди, а я неуверенно тяну ему свои чертежи.

– Нужно сделать эти инструменты, – говорю ему.

Кузнец оглядывает солдат за моей спиной и хмурую Софи, и только потом опускает взгляд на мои наброски. Он,