Он резко замолчал, как если бы сказал какую-нибудь чушь, а спустя полминуты тихо добавил:

— По крайней мере, для меня в ту ночь ты превратилась в самого родного, самого дорогого человека.

Ева смотрела на него, почти не дыша, и не слышала тех прекрасных слов, которые при любых других обстоятельствах доставили бы ей столько невообразимой радости.

— Что ты подразумеваешь под глупыми играми? — выдавила она из себя.

Себастьян медленно развел руками, наморщил губы, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не сказал, пожал плечами и рассмеялся странным резковатым смехом.

Ева напряглась, охваченная предчувствием чего-то малоприятного. Она ощущала себя сейчас и впрямь участницей какой-то предельно глупой игры, игры с нелепыми, совершенно непонятными ей правилами. Присутствие Себастьяна, явно знающего нечто такое, о чем она и понятия не имеет, начинало ее тяготить.

А его смех резал слух и вызывал необъяснимое раздражение.

Она поднялась с дивана и твердым шагом перешла к креслу, опустилась в него и, не откидываясь на спинку, произнесла спокойно, но категорично:

— Очень тебя прошу, объясни, что происходит.

Себастьян перестал смеяться, метнул на нее выразительный взгляд, запустил пятерню в свои густые каштановые волосы, нервно потеребил их, сбивая челку набок, и опять развел руками.

— Неужели ты ничего не понимаешь, Ева? произнес он тихо, глядя на нее так, будто умолял сжалиться над ним и прекратить ломать комедию. — Поставь себя на мое место: мне ужасно трудно говорить обо всех этих вещах, называть их своими именами…

Обескураженная Ева не знала, как ей быть.

Она с превеликим удовольствием поставила бы себя на место Себастьяна, чтобы разрешить эту безумную ситуацию. Но не могла этого сделать, потому что даже не догадывалась, на что он намекает.

— Ева, милая, не мучай меня! — воскликнул Себастьян, наклоняясь вперед. — Ответь: ты согласна стать моей — жить со мной, отдыхать, делить радости, беды, строить планы на будущее?

Если бы еще сегодня днем кто-то сказал Еве о визите Себастьяна и о том, какое предложение он ей сделает, она, не задумываясь, ответила бы, что станет счастливейшей женщиной на свете. Сейчас же ее сердце настороженно молчало, как свернувшийся в колючий шар в ожидании опасности еж.

— Ева, ты слышишь меня? — с нотками отчаяния в голосе спросил Себастьян.

Молодая женщина ничего не ответила. «Обещаю, что никогда не задам тебе ни единого вопроса… Ни о твоем прошлом, ни о треклятом колдовстве», — звучало в ее ушах снова и снова.

Себастьян замер, долго испытующе вглядывался ей в глаза, потом зажмурился, будто от сильной физической боли, и устало провел по лицу ладонью.

— Если я тебе не нужен, так и скажи и верни мне свободу, — произнес он убитым голосом. — Я не моту нормально жить: работать, спать, есть… И я не понимаю, для чего тебе понадобилось надо мной издеваться.

— Что? Издеваться?

Терпению Евы пришел конец. Раздражение и недоумение, вызванные оскорбительными намеками Себастьяна, превратились в ее душе в тягучую, удушающую злость. Она расправила плечи и гордо вскинула голову.

— А тебе не кажется, что это ты надо мной издеваешься? Ведь это не я приехала к тебе домой, не я извожу тебя какими-то странными недомолвками, не я заявляю, что, непонятно почему, никогда не стану говорить о твоем прошлом!

— Непонятно почему? — Себастьян усмехнулся. — Ева, дорогая моя, я ведь сказал, что мне многое о тебе известно. — Он жестом руки попросил Еву не перебивать его и торопливо добавил:

— Только еще раз повторяю, что готов про все забыть. Ты научила меня видеть неземной свет, ты наполнила мое сердце удивительными чувствами, значит…

— О чем ты готов забыть? — не выдержав, требовательно спросила Ева.

Мужественное лицо Себастьяна стало вдруг растерянным, как у маленького ребенка, застигнутого врасплох. Он снова провел рукой по волосам и тяжело вздохнул.

— Ева… я уверен, что ты прекрасно понимаешь, о чем я веду речь, но…

— Представь себе, не понимаю! — возразила Ева, опять перебивая его.

Себастьян набрал полную грудь воздуха и медленно, словно тяжело больной, выдохнул.

Его лицо потемнело, сделалось несчастным и вместе с тем серьезным.

— Ладно, я все объясню, как бы сложно это ни было…

— Будь так добр, — сощуривая горящие глаза, произнесла Ева.

Себастьян еще раз вздохнул, отвернулся к окну и приглушенно заговорил:

— Я никоим образом не хочу обидеть тебя, Ева, и не имею ни малейшего права за что-то осуждать… Но я не совсем понимаю твоего поведения…

Он повернул голову и посмотрел на молодую женщину. Она смотрела прямо на него, и в ее взгляде не было ни стыда, ни раскаяния, ни смущения, лишь искренне недоумение и возмущение.

— В то время, когда мы оба учились в университете, ты ни от кого не скрывала своих пристрастий, — продолжил Себастьян, опять отворачиваясь, — к роскоши, к богатству, к титулованным поклонникам…

Произносить эти обвинительные слова ему было трудно. Но он решил, во что бы то ни стало поговорить с Евой начистоту, чтобы в их отношениях — даже если им суждено закончиться уже сегодня вечером — не оставалось ничего неясного. Себастьян больше не смотрел на Еву, но чувствовал, как с каждой секундой возрастает ее напряжение, как воздух в комнате сгущается, становится невыносимо тяжелым.

— Я ненавижу сплетни, Ева, всегда стремился быть в стороне от женских пересудов и перемывания чьих-либо косточек. Я убежден, что каждый человек волен поступать так, как хочется именно ему. Все мы разные, у всех у нас свои достоинства, свои недостатки…

Себастьян надолго замолчал, собираясь с мыслями.

— Но от рассказов о твоем образе жизни было некуда деться, честное слово. О тебе, о том, во что ты одеваешься, как обходишься с мужчинами, как сильно любишь роскошь и богатство, болтали все без исключения, девчонки и ребята.

Он замолчал, опустил голову и принялся рассматривать рисунок на диванной обивке.

— И как же я обхожусь с мужчинами? — странно холодным, не своим голосом спросила Ева.

Себастьян посмотрел на нее и ужаснулся.

Ее лицо побелело как мел. Свет в глазах померк, губы сжались в тонкую обескровленную полосу.

Он хмыкнул, неуклюже пытаясь разрядить обстановку.

— Ева, только не подумай, что я обличаю сейчас какие-то твои пороки. Ты жила как хотела…

— Так как же я обхожусь с мужчинами? — тем же тоном снова спросила Ева.

— Во-первых, я говорю о прошлом, — пробормотал Себастьян. — Сейчас ты совсем другая…

Ева молча ждала ответа на вопрос.