– Она не ждет ни от кого сообщений. Иначе не стала бы удалять профиль.

– Это так, но…

– Но в любом случае тебе не стоит даже думать о том, чтобы лезть туда, – твердо заявила Шона. – В полиции, наверное, правы: ей надо побыть одной, особенно если она так расстроена из-за беременности. Самое главное, что с ней все в порядке, раз она связалась с «Пропавшими родственниками». По крайней мере это она сделала.

– Большое дело, – фыркнул он. – Сказать каким-то совершенно незнакомым людям, что жива. Им, а не своему собственному чертову мужу.

– Я ей писала, и она мне тоже не отвечает, – напомнила ему Шона. – Ты не единственный, кого она избегает.

– Если она все-таки свяжется с тобой, дай мне знать сразу же!

Винс не стал уточнять, что уже лазил в ящик Имоджен и видел письма Шоны.

– Хорошо, – в голосе Шоны было некоторое сомнение, и Винс услышал это.

– Она не в порядке, Шона. Ей нужна помощь.

– Или время.

– Всем, кто сбегает из дома, нужна помощь, – сказал Винс. – И хотя ты, возможно, считаешь, что она сбежала из-за меня и не готова принимать мою помощь, уверяю тебя: я всегда действовал и действую исключительно в ее интересах.

– О, Винс, да я знаю, – тон Шоны стал сердечным. – И я, конечно, помогу тебе, чем смогу.

Он криво улыбнулся.

– Я еще поищу дома. Может быть, найду что-нибудь, что может направить меня в нужное русло, – сказал он. – Ты, наверное, думаешь, что цифровые технологии облегчают людям жизнь, и это действительно так, но не в случае с Имоджен, потому что она хранила в своем телефоне абсолютно все и никуда не копировала. Я все еще не теряю надежды найти номер ее тетушки в Штатах. Мне кажется, с ней Имоджен могла бы связаться в первую очередь.

– Агнесс и Берти?

– Берти, потому что Агнесс не в себе, – сказал Винс.

– Ты только не пугай ее сразу, – посоветовала Шона. – Не говори, что Имоджен пропала. Скажи, что она просто уехала на несколько дней, и ты хотел бы знать, не к ним ли.

– Мне надо найти ее для ее же блага, – пробормотал Винс. – И я объясню это Берти.

– Если я что-нибудь узнаю, сразу тебе сообщу, – пообещала Шона. – Клянусь.

– Спасибо, – Винс поднялся и обнял ее. – Ты настоящий друг, она всегда тебя недооценивала.

Глаза Шоны наполнились слезами. А еще она ничего не могла поделать с чувством вины, которое ее переполняло. Потому что если бы она действительно была такой хорошей подругой, как говорит Винс, то Имоджен доверилась бы ей. Ну или хотя бы позвонила ей, а не в «Пропавшие родственники». Почему же она не доверяла ей? Чего боялась? И что пошло не так в ее браке, что она решила, будто у нее нет другого выхода, кроме как исчезнуть бесследно?

* * *

Несмотря на предупреждение Шоны, Винс, придя домой, все-таки попытался активизировать профиль Имоджен в «Фейсбуке», но у него ничего не получилось. Тогда он решил поискать информацию на сайте ее родственников. К своей огромной радости, он нашел профиль Чейни Скотт, которая жила в Лондоне, и среди мест, где она жила раньше, были отмечены Дублин и Бирмингем. Вместо фотографии в профиле у нее была ромашка, что, конечно, не сильно помогло, но среди ее фотографий он обнаружил снимок Имоджен с Чейни на свадьбе последней. Он победно вскинул руку, а потом написал Чейни сообщение, в котором объяснял, что Имоджен исчезла и что он делает все возможное, чтобы найти ее. В конце он оставил свой номер телефона и попросил позвонить ему. При этом Винс не забыл послать ей запрос на добавление в друзья, потому что понимал, что иначе его письмо может легко оказаться в спаме.

Схватив телефон, он набрал номер Шоны. Она ответила сонным голосом, и Винс, взглянув на часы, удивился, увидев, что уже почти полночь.

– Прости, что разбудил, – пробормотал он.

– Она вышла на связь? – спросила Шона.

– Нет, но я нашел Чейни и отправил ей сообщение!

– Отлично. У нее есть предположения, где может быть Имоджен?

– Она еще не ответила, но, надеюсь, вскоре ответит, и мы сможем все выяснить без особого шума. Может быть, эта глупая баба из полиции действительно права? Это семейное дело. Она ведь уехала всего несколько дней назад, и Чейни может знать, куда.

– Винс, ты должен отнестись с пониманием к тому, что сделала Имоджен, – осторожно сказала Шона.

– Я этого никогда не пойму, – угрюмо возразил Винс. – Но я ее прощу, как прощал всегда до этого.

– Черт возьми, а она что, уже делала что-то такое, за что тебе надо было ее постоянно прощать?

– Я всегда ее прощаю – не важно, велика ее вина или мала, потому что я ее люблю.

– Ох, Винс…

– Я люблю ее, – повторил он. – И не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Впервые с того момента, как все это началось, я начинаю думать, что все будет хорошо, – улыбнулась Шона. – Я правда так думаю.

– Очень надеюсь, что ты права, – буркнул Винс.

* * *

Шона после звонка Винса никак не могла уснуть. Ей хотелось, чтобы все было хорошо и у Имоджен, и у Винса. По ее мнению, Имоджен имела право уйти от мужа, но не таким образом, ведь подруга добилась только того, что все беспокоятся, а больше всех ее собственный муж.

Но ведь не могла же Имоджен сбежать из дома и спрятаться от всех навсегда? Шона знала, что у подруги не слишком много денег – так как она собирается жить? Не хотелось бы читать потом в газетах репортаж о неопознанной ирландке, закончившей свои дни в сточной канаве где-нибудь в Париже, или что-нибудь в этом роде.

Но Имоджен же не дура. Разумеется, она во многом зависела от Винса, но она вряд ли бы решилась сбежать без какого-то плана. Как давно она это задумала? Сколько же раз она сидела напротив Шоны, улыбаясь и болтая, а в голове в это время вынашивала план побега? Может быть, она уже и работу подыскала. Может быть, все у нее получится. А может быть, нет.

Я ведь все-таки ее подруга, подумала Шона, взявшись за телефон. И я по-прежнему волнуюсь за нее, даже если ей наплевать на меня. Она решила отправить ей и эсэмэску, и письмо.

«Пожалуйста, позвони мне, – напечатала она. – Я рада, что у тебя все хорошо, но мне нужно понимать, что происходит».

Потом она выключила свет и закрыла глаза, но еще долго не могла уснуть.

В начале второй рабочей недели у Рене Бастараша и третьей недели с того момента, как она покинула дом, Имоджен бросила взгляд на свой список адресов для уборки, а потом подняла глаза на Рене. Вместо привычного длинного перечня на листе было написано всего три адреса, причем рядом с каждым значилось «постоянное местожительство». Но главное, что заставило ее вопросительно уставиться на Рене, было название третьего дома в этом списке.