– И в чем проблема? – отвечает он. – Нам просто нужно делать вдвое больше работы, чем мы делали до этого.

– Ага, – отвечаю я нарочито бодро. – Легкотня!

Я опускаю половник в кастрюлю и раскладываю ужин по тарелкам.

– Что это, черт возьми, такое, Терри?

– Еда из детства, – защищаюсь я. – Сладкая кукуруза, печеные бобы и гороховое пюре на франкфуртских сосисках. Это блюдо также известно как ужин из консервов.

– Ты пытаешься отравить меня, чтобы завладеть островом?

– Возможно.

Уровень готовки заметно снизился с отъездом Патрика. Он был лучшим шеф-поваром, о котором мы только могли мечтать, и всегда находил способы компенсировать недостаток свежих фруктов и овощей. Теперь мы в основном готовим по старым рецептам. У нас просто нет сил, чтобы придумывать что-то необычное. Мы готовим строго по очереди, и меня немного беспокоит, что теперь мне придется готовить через день. Сегодня я приготовила свое худшее блюдо – просто открыла и бросила в него все, что нашла в шкафу. Честно признаться, выглядит это не очень аппетитно. Я запихиваю немного варева в рот и причмокиваю от удовольствия.

– Очень вкусно, – говорю я Майку. – Попробуй.

Он с недоверием подносит вилку ко рту, жует, глотает и морщится.

В отличие от Майка, я действительно наслаждаюсь результатом своей готовки, хотя текстура у блюда немного странная.

Марк откашливается.

– Я тут вспомнил как раз: можем обсудить пингвиньи какашки?

– Конечно, с удовольствием.

Все, что угодно, лишь бы не замечать пустоту, оставленную Дитрихом и Патриком.

Майк серьезно смотрит на меня.

– Наверное, ты не хочешь это знать, но я должен сказать: вчера я нашел в одном из образцов фекалий микроскопические шарики.

– То есть микроскопические гранулы пластика?

– Да, их довольно много.

Мое лицо становится еще мрачнее, чем было до этого.

– Антарктические пингвины питались чем-то, содержащим пластик? Получается, теперь нигде не безопасно?

– Рано или поздно это должно было случиться.

Он яростно вонзает нож в одну из сосисок.

– Пластик попадает в океан через реки со всех уголков планеты.

– Я читала об этом, – задумчиво отвечаю я. – Это потому что богатые страны отправляют свои неперерабатываемые отходы в бедные страны, а в бедных странах нет средств, чтобы правильно их утилизировать.

– Это только часть проблемы.

Он заливает воду в свой и без того набитый рот.

– Пластик остается на поверхности воды, поэтому течение легко разносит его на тысячи километров. Ты знала, что, когда пластик находится в океане несколько месяцев, он выделяет летучее вещество, которое пахнет как пища. Птицы думают, что это еда, и глотают его.

– Это ужасно. Бедные птицы.

– Пластик вообще нельзя производить, – рычит Майк. – Уже придумали альтернативы. Например, кукурузный крахмал и ему подобные;

Я согласна с ним. Люди всегда будут выбирать легкий путь и решения, которые принесут им выгоду. Этот разговор еще больше меня расстроил. Я даже не знаю, что ответить.

Майк протягивает тарелку. К моему удивлению, он съел все, до последней горошинки.

– Можно мне еще этих свиных помоев?

Я иду навстречу снежной буре. Из-за низкого серого тумана горы и озеро сегодня не видны. Снег покрыл камни, из-под него виднеются жесткие травинки. Каждая трещина на земле покрыта коркой льда. Холод проникает мне под парку и пробирает до костей. Мои мышцы напряжены и двигаются с трудом, будто сделаны из бетона. Поход к колонии кажется длиннее, чем обычно, и я сразу же забираюсь в самую гущу пингвинов, нуждаясь в успокоении. Сегодня особенно сильно пахнет рыбой и гуано.

Я намереваюсь выполнить как можно больше работы и не позволить себе расклеиться. Когда я вижу Пипа, на душе становится радостно. Он в одиночестве стоит на пятачке земли, выпрямив спину и направив ключ навстречу ветру, на лице у него задумчивое выражение. Пожалуй, сделаю парочку снимков для Вероники и для себя. Я наклоняюсь с камерой в руках, чтобы поймать его лицо в лучшем ракурсе, а он тут же начинает скатываться в мою сторону. Возможно, ему тоже одиноко.

У меня новый фотоаппарат, его подарил мне Патрик на Рождество, хотя это последняя модель, и я подозреваю, что Вероника помогла ему с деньгами. Также Вероника оплатила несколько спутниковых передатчиков, которые можно прикреплять к пингвинам, чтобы отслеживать, что они делают в зимние месяцы, когда покидают свои гнезда. Я уже прикрепила один из них к Пипу.

Он ковыляет прямо к камере, и я снимаю на видео, как он стучит клювом по объективу, показывая свой розовый рот и колючий язык.

– Пип, возьми себя в руки. Уверена, что камера не такая уж вкусная.

Он встряхивает перьями и выжидающе смотрит на меня, будто пытаясь угадать, что я планирую сделать дальше. Затем он бросается вперед и хватает меня за рукав. Он не отпускает его, когда я начинаю двигать рукой, его голова раскачивается-взад вперед. Его упорство заставляет меня рассмеяться. Я падаю набок. Пип забирается прямо на меня, и я неудержимо хихикаю, когда он слегка толкает меня, а затем хлопает ластами по моим щекам, сбивая с носа очки.

– О, Пип, это то, что мне было нужно.

Он громко пищит, разделяя со мной радость.

Другим пингвинам стало любопытно, и несколько птенцов отваживаются подойти поближе, чтобы посмотреть, что тут происходит. Как бы весело мне не было, работа никуда не делась. Я резко сажусь. Внезапно на меня накатывает тошнота, и мне приходится резко оттолкнуть Пипа в сторону, чтобы не вырвать на него. Он обиженно пищит и, кажется, встревожен моей тошнотой и рвотой. Затем он возвращается, чтобы осмотреть содержимое моего желудка, которое теперь красуется на каменистой, покрытой снегом земле.

Похоже, ужин из консервов все-таки был не лучшей идеей. Надеюсь, Майка не тошнит. Это не похоже на меня – чтобы меня рвало из-за такого пустяка. Видимо, это произошло из-за дополнительной нагрузки и стресса. Я делаю глубокий вдох. Меня окружают черно-белые фигурки с клювами со всех сторон. Голова кружится. И я чувствую невероятную слабость. Боже, надеюсь, я ничем не заболела.
 И тут до меня доходит. Возможно, меня стошнило не из-за несъедобного ужина. Возможно, слабость вызвана не только стрессом.

Мы с Патриком были осторожны, но возможно, этого было недостаточно. Мой цикл никогда не был регулярным, нужно внимательно посчитать, сколько прошло времени с предыдущего. Уже больше пяти недель. Даже больше шести.

На острове мне никак не достать тест, но ответ так очевиден, что отрицать его просто невозможно.

20

ВЕРОНИКА

Остров Джинти

Можно провести в Новой Зеландии многие месяцы, и все равно не успеть насладиться всем