Господи… вот же гребаный стояк. Прямо под хирургическойформой.

Вот он, непредсказуемый закон притяжения в действии, прямоздесь, прямо сейчас, подумал Мэнни. Кэндес Хансон предложила перепихнуться, иМэнни хотел этого в той же мере, что и вырядиться в девичье платьице. Но эта…особь женского пола? женщина? … попросила распустить ей волосы, и он ужепрерывисто дышал.

Вампир.

Он вспомнил, как она произнесла это слово со своим акцентомв голосе… и что шокировало его больше всего, это отсутствие собственной реакциина подобную новость. Да, когда он начал раздумывать над осложнениями, егоматеринская плата начала искрить и шипеть. Клыки уже не только на Хэллоуин ифильмы ужасов?

И все же, сумасбродство было совсем не сумасбродным.

Как и испытываемое им сексуальное влечение.

– Мои волосы? – повторила она.

– Да, точно… – прошептал он. – Я позабочусь о них.

Его руки совсем не дрожали. Нет. Не дрожали.

Они чертовски тряслись.

Коса на конце была перевязана лентой из самого мягкогоматериала, который Мэнни когда-либо трогал. Не хлопок, не шелк… Нечто, чего онникогда раньше не видел, и, распутывая узел, его умелые пальцы хирурга казалисьнеуклюжими и слишком грубыми. А ее волосы… Боже правый, по сравнению с ееволнистыми черными волосами ткань ленты казалась крапивой.

Он расплетал косу дюйм за дюймом, локоны ее волос былиодновременно гладкими и упругими. И потому что он был ублюдком, фантазируя лишьо разметавшейся по его обнаженной груди копне волос… прессу… члену…

– Достаточно, – произнесла она.

Чертовски верно. Спустив своего внутреннего развратника снебес похотливых грез на непорочные земли вежливого разговора, он заставил своируки остановиться. Хоть он и расплел ее косу лишь до половины, то, что предсталоего взору, поражало. Если она была красива с полностью собранными волосами, тос этими волнами, обвивавшимися вокруг ее талии, ей не было равных.

– Вплети это, пожалуйста, – попросила она, слабой рукойпротягивая его визитку. – Чтобы ее никто не нашел.

Он моргнул и подумал, «это, мать ее, очевидность во всейсвоей обнаженности». Бородатая Сволочь ни за что на свете не одобрит то, чтоего сестра коснется своего хирурга…

Никаких прикосновений, поправил он себя.

Ну, если только совсем немного. Например, он может простоосмотреть ее. Эээ… пальпировать ее.

Пора заткнуться, Манелло, даже если ты и не озвучиваешь этимысли вслух.

– Ты замечательная, – сказал он. – И умная.

Этим он заслужил ее улыбку и нечто из разрядану-ни-хрена-себе. Ее резцы были острыми, белыми и длинными… эволюцией предназначеныдля того, чтобы прокусывать горло.

Оргазм защекотал кончик его члена…

И в этот момент она нахмурила брови.

Подстааава.

– Эээ… ты можешь читать мысли?

– Когда я в своей оптимальной форме, да. Просто твой запахстал более насыщенным.

Итак, она повышала его температуру и каким-то образом зналаоб этом. Вот только… ему казалось, девушка не имела ни малейшего представленияоб истинной причине, и это было столь же соблазнительным, как и все в ней. Онасмотрела на него со всем простодушием.

Опять же, она могла и не воспринимать его в сексуальномплане, ведь он человек. И, эй, она только что из операционной, так что едва лиэто весенние каникулы на Миртл-Бич.

Мэнни оборвал эту внутреннюю дискуссию с самим собой исложил пополам свою визитку. Ее волосы были хороши тем, что спрятать своиданные в косе – минутное дело. Закончив, он снова обернул вокруг нее ленту изавязал бант, а затем осторожно положил косу рядом с девушкой на кровать.

– Надеюсь, ты ею воспользуешься, – сказал он. – Правда,надеюсь.

По невероятно грустной улыбке он понял, насколько малы былиего шансы. Но, черт возьми, связь между двумя видами, очевидно, неприсутствовала в списке их наиболее значимых достижений, или же термин «банккрови» имел бы совершенно другое значение.

Но, по крайней мере, у нее есть его координаты.

– Что, по-твоему, произойдет? – спросила она, кивнув на своиноги.

Он проследил за ее взглядом.

– Не знаю. В твоем случае правила явно другие… поэтомувозможно все.

– Как я могу тебя отблагодарить?

– Позвони мне, если сможешь.

– Позвоню.

Она лукавила. Он не был уверен о причине этой уверенности,но ни капли не сомневался. Зачем тогда она сохранила визитку? Без понятия.

Он обернулся на дверь и подумал о Джейн. Черт, он долженлично извиниться за то, что так взъелся.

– Пока ты этого не сделала, мне нужно…

– Я бы хотела оставить здесь частичку себя. С тобой.

Мэнни резко обернулся и уставился на девушку.

– Все, что угодно. Я приму все, что ты захочешь дать мне.

Слова вибрировали низким рычанием, и он знал, что говорит ссексуальным подтекстом… и какой же свиньей это его делает.

– Только не что-то материальное… – Она тряхнула головой. –Это причинит тебе вред.

Он внимательно посмотрел на ее сильное, прекрасное лицо… изадержался на ее губах:

– У меня есть идея.

– Чего тебе хочется? – Невинность в ее взгляде заставила егопритормозить. И разожгла его либидо словно костер.

Хотя для этого помощь и не требовалась.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил он. Может, он ипохотлив, но с несовершеннолетними отнюдь не баловался. Она определенно сложенакак взрослая, но кто знает, во сколько у них наступает зрелость…

– Мне три сотни и пять лет от роду.

Мэнни моргнул. И еще раз. Иииии еще раз, на всякий случай.Конечно же, от роду, подумал он.

– Так ты достигла брачного возраста?

– Да. Но у меня нет мужчины.

Значит, Бог все-таки существует.

– Тогда я знаю, чего хочу. – Ее. Обнаженную. Прижатую кнему. Но он согласен и на гораздо меньшее.

– Чего?

– Поцелуй. – Он развел руками. – Он не должен быть пылким истрастным. Всего лишь… поцелуй.

Когда она не ответила, ему захотелось отвесить себе пинкапод зад. И он всерьез подумал о том, чтобы сдать себя этому ее брату длязаслуженного мордобития.

– Покажешь мне, как? – прошептала она.

– Твой вид, он не… целуется? – Одному Богу известно, что ониделали. Но если в легендах есть хоть капля правды, секс у них пользуетсябольшой популярностью.