как бы Маргарита уже не отобедала, и тогда придётся устраивать вечерние посиделки, и выкручиваться из ситуации. Впрочем, одернул сам себя, с чего это он решил, дескать, Еланцевой захочется "продолжения банкета"? Совсем не исключено, что она откажется даже от тарелки салата. Подумаешь, какой донкихот!.. Или донжуан…

Он взял телефон, приготовившись набрать номер Еланцевой, но телефон вдруг зазвенел, и на экранчике высветилась букву "М", которой накануне Борисевич обозначил Маргариту.

— Здравствуйте, Вадим. Это Рита Еланцева, которая из салона…

— Очень приятно, — отозвался Борисевич.

— Я звоню, чтобы напомнить про вашу куртку. Мы обязательно сошьем новую, наша договоренность остается в силе. Вы можете прийти в удобное для вас время, только, пожалуйста, предупредите заранее.

Вадим ухмыльнулся. Договоренность остается в силе… удобное для вас время… предупредите заранее… Директриса! Бизнес-вумен! А от хулиганов за сумку пряталась. Еще бы подолом прикрылась!

— Спасибо за напоминание и за то, что вы готовы сшить мне новую куртку. Но у вас есть возможность отблагодарить меня прямо сегодня.

— Да?.. — едва уловимо насторожилась Еланцева.

— Я приглашаю вас со мной отобедать. — И, выдержав секундную паузу, добавил: — В удобное для вас время.

— Да?.. — вновь повторила Еланцева, но на сей раз, кажется, улыбнувшись.

Или Вадиму почудилось? Впрочем, никакого принципиального значения это не имело.

— Хорошо, — просто согласилась она. — Но если вас устроит, где-нибудь в районе трех. Я пока занята.

— Я заеду за вами, — пообещал Вадим и подумал, что "чистого" обеда, пожалуй, не получится — скорее полдник. Кстати, а чем или кем она занята — уж не той ли парочкой, что торчит в салоне уже больше двух часов?

О "парочке" ему сообщил Валера Зубов, который с самого утра дежурил поблизости от парадного входа в салон, а попросту говоря, следил за теми, кто заходит-выходит, и вообще за обстановкой. Если похитители как-то связаны с сотрудниками, то могли и проявиться. Сомнительно, конечно, но кто знает. Недалеко от служебного входа в са лон аналогичным высматриванием занимался другой парень, но от него ничего интересного не поступало. Дверь служебного входа сегодня вообще никто не открывал.

Валера сообщил также о том, что в салон наведывался Ряшенцев, но пробыл недолго и вышел с коробкой для галстука. Тоже, конечно, примечательный факт, но, может, и не примечательный вовсе. Ряшенцев вчера получил новый костюм, а сегодня решил прикупить ещё и галстук. Не исключено, хотел это сделать опять же вчера да не успел — не до него всем стало. Ряшенцева, конечно, следует взять на заметку, но с ним пока всё ясно, никуда он не денется. А вот неизвестная парочка… По словам Зубова, они торчали в салоне уже более двух часов.

— Может, они себе тряпки на всю оставшуюся жизнь заказывают? — предположил Валера. — Но ты мне на всякий случай пришли кого-нибудь для подстраховки.

В половине третьего Зубов позвонил вновь:

— Они вышли. Сфотографировал их ещё раз в нескольких ракурсах. Отправляюсь следом.

— Давай. А я отправляюсь обедать с Еланцевой.

— Между прочим, я с утра ничего не ел, — то ли пожаловался, то ли похвалился Зубов.

В ресторане было малолюдно, тихо и уютно.

— Где предпочитаете расположиться?

Вадим почему-то не сомневался, что Рита пойдет к столику в противоположном углу от окна. Он давно заметил, что женщины определенного возраста обычно предпочитают не подставлять лицо свету, который так и норовит подчеркнуть намечающиеся или уже вполне определившиеся морщинки. Но Рита пожала плечами, дескать, ей все равно, и Борисевич провокационно двинулся именно к окну. Около столика все же малость потоптался, ожидая, какое место выберет отнюдь не юная Еланцева, и она выбрала — самое для нее невыгодное. Солнце нагло смеялось ей в профиль, демонстрируя Борисевичу тонкие лучики, разбегающиеся от уголка Ритиного "подсвеченного" глаза, и две не глубокие, но все же заметные бороздки на ее шее, и еще одну на переносице.

Сорок три года — меньше не дашь ни за что!

За салатом и свининой под ананасами разговор склеился как-то удивительно быстро и легко, однако это был разговор обо всём и ни о чём — эдакий светский трёп. Вадим рассказывал про себя всякие истории, по большей части вранье. Рита говорила о Феклистове, предстоящем фестивале моды в Москве, и, кажется, чистую правду. Из этой болтовни Борисевич никак не мог выхватить ничего, что бы представляло для него хоть в малой степени ценную информацию, и он никак не мог найти тот крючок, за который можно было бы зацепиться. О вчерашнем инциденте с нападением Рита словно забыла, и Вадим, не выдержав, спросил:

— Вы не догадываетесь, кто и зачем на вас вчера напал?

— Нет. — Мотнула она своим "хвостом".

— И даже об этом не думали?

— Думала. Но ничего не надумала. И решила, что это просто хулиганы. Разве это удивительно? Тихая улица, арка, опять же фонарь над аркой почему-то вчера не горел… Наверное, они подумали, что это очень удобно.

— И часто фонарь не горит? — уточнил Вадим.

Рита задумалась.

— Почти всегда горит. А вчера — нет.

— Так, может, это неслучайно?

— Почему? — Глаза Риты чуть расширились.

Пожалуй, у нее были хорошие глаза — светлые и, как пишут в книжках, ясные. Солнечный луч, убегая от маленькой тучки, скользнул по ее гладким волосам, по вздернутой над лбом чёлочке и рассыпался золотым песком. Пожалуй, волосы у неё тоже были хорошие — густые и длинные. В сорок три года женщины редко имеют длинные волосы и ещё реже стягивают их в "хвосты". Но никакой дисгармонии — вроде как иначе и не представишь.

— Я не знаю — почему. — Вадим поморщился, но лишь потому, что ему совершенно не понравились собственные мысли о ее глазах и волосах. Мыслить следовало совершенно о другом. — Может, у вас что-то произошло. Не в тот, разумеется, момент, а раньше. Что-то такое, из-за чего на вас совсем неслучайно напали.

— Нет! Ничего такого! — замотала она головой, и "хвост" весьма энергично зашлепал по её спине.

Ну что ж, отметил Борисевич, по крайней мере тайны она хранить умеет. Даже в таких, довольно непростых обстоятельствах. Или до такой степени ребята из его службы запугали? Ну, конечно, они же обещали за длинные языки от салона место мокрое оставить. А салон для Еланцевой — это дело жизни и судьба Феклистова. Вчера она заявила ребятам, что он её самый близкий друг. И почему-то не возникло сомнения, что — да, всего лишь друг. И ничего большего. А вот интересно: у нее друг в ином смысле есть? А что, вполне притягательная женщина… Если, разумеется, рассуждать вообще,