– Вы были на кладбище, – странным тоном повторил лорд.

– И знаю, что вы сказали отцу напоследок. Смотритель всё слышал. «Твоя дочь будет в моей полной власти». – Я пожала плечами. – Ну глупо же думать, что вы отказались от мести.

Я помнила слова тёти. Помнила апломб и уверенность Майи, когда та говорила о связи с моим мужем. Всё, что я видела и слышала, ясно говорило мне: «Твой муж тебе изменяет, он ни в грош тебя не ставит, он мечтает отомстить за свои увечья!» Чёрт подери, да если впасть в паранойю, можно предположить, что лорд Таннис сам приказал Майе угостить меня этой пыльцой, чтобы моё лицо превратилось в уродливую сковороду!

…Нет, в это я не верила. Но в неожиданную супружескую верность лорда я верила ещё меньше.

Хотя… прямо сейчас он не был похож на злонамеренного лжеца. Во мне шевельнулось сомнение.

Глаза лорда Танниса сверкнули в полутьме.

– А если нет? – негромко спросил он. – Если я долго ненавидел вашего отца, но сейчас не желаю зла вам? Что тогда?

– Вы хотите, чтобы я вам поверила? Что у вас нет любовницы и что сейчас вы мне сочувствуете, а не ненавидите?

– Разве это непонятно?

Я закусила губу, прикрывая глаза в задумчивости. А вот непонятно.

Но я ни разу не смотрела на ситуацию со стороны лорда Танниса, а стоило бы. Я же неглупа, я получила образование, я знаю языки, и плевать, что мне всего восемнадцать. Лорд Таннис говорит мне, что он хороший человек, что он сочувствует мне, а не мстит. Почему не принять его версию всего на пять минут и посмотреть на всё под другим углом? Я жена дипломата, в конце концов. Я должна уметь вставать и на противоположную точку зрения.

И тогда получается, что…

Я нахмурилась. Тогда получается, что либо тётя Фрина наслушалась сплетен, либо она сознательно его оговаривает. И второе вполне может быть правдой: она ненавидит лорда Танниса с того дня, когда он отверг её признание в любви. Она обещала ему, что он не будет счастлив с другой. И если сейчас тётя мстит ему, то её беспокойство обо мне фальшиво, а сама она мечтает помочь Майе и выдворить меня из столицы. Тем более что Майя ей за это наверняка щедро приплачивает.

И это было поразительно похоже на правду.

– Ничего себе, – пробормотала я.

Лорд Таннис хмыкнул:

– О чём вы?

Я отмахнулась:

– Помолчите. Я воображаю о вас хорошие вещи.

Я словно наяву увидела, как лорд Таннис поднимает брови, но он промолчал.

Итак, пойдём дальше. Допустим, Майя тоже лжёт и она не любовница моего мужа, а мой муж… допустим, вчера он солгал или приукрасил, а сегодня говорит правду. Тогда он не изменник и не мерзавец, его оклеветали.

Если подумать, он ни разу не попытался унизить меня по-настоящему, а вот Майя сделала это дважды. Стоит ли вообще доверять её словам?

Лорд Таннис изменился, он изувечен, изуродован, но во многом он – тот самый джентльмен, с которым я так искренне и весело болтала шесть лет назад. Он не мог взять женщину силой. И напоить девушку, чтобы воспользоваться её состоянием и обесчестить её, он тоже не мог. Он просто не стал бы делать то, в чём его обвинял отец. Никогда.

Мозаика вдруг сложилась в моей голове. Мой отец вызвал лорда Танниса напрасно и погиб зря. Обвинения были ложны, а дуэль была огромной ошибкой.

«Лорд Таннис попытался воззвать к разуму лорда Чилтона. Говорил, что они давно знакомы и лорд Чилтон не имеет ни малейших оснований верить в подобную чушь. Он просил своего старого друга отказаться от поединка, пока не поздно».

– Если бы отец поверил вам, он был бы жив, – потрясённо прошептала я.

Лорд Таннис сложил руки под подбородком и скрестил пальцы:

– Хм. И откуда же у вас эта вспышка здравого смысла?

– Просто… попыталась встать на вашу сторону. Я…

Я закусила губу, разглядывая фигуру под капюшоном. Получается, мы сейчас оба уродливы? Но у меня есть надежда, что отёки спадут и я снова буду прежней. А вот лорд Таннис…

– Я вам верю, – тихо сказала я. – Но не понимаю, почему вы так жестоко ответили мне той ночью, если между Майей и вами ничего нет. Почему? Вы могли бы всё объяснить.

Вздох из темноты.

– Потому что вы спрашивали не о том, занимался ли я с ней любовью, Лиза. В ваших глазах был другой вопрос.

Я подняла брови:

– Правда? И какой же?

– Вы хотели знать, полюблю ли я вас. Хотели знать, сможете ли вы мне довериться и будете ли счастливы со мной. А когда обнажённая девушка задаёт этот вопрос мужчине в такой момент, нельзя ответить «не знаю» или «может быть». Только «да».

– А вы не любите врать, – прошептала я.

– Нет. Не люблю. И поэтому… я хочу показать вам правду.

Лорд резко нажал на подлокотники кресла, и оно отъехало назад. А потом на столе зажглась лампа, а лорд Таннис откинул капюшон.

Мгновение я непонимающе смотрела на него.

– Не может быть, – прошептала я.

А потом совершенно по-дурацки упала в обморок.

Тяжесть в голове была первым, что я ощутила, когда очнулась. И ещё знакомый мятный вкус на языке. Кажется, муж снова дал мне мятное средство, чтобы я проспала по дороге до дома.

Я огляделась. Я лежала под одеялом в своей постели в доме лорда Танниса. В своём доме, пусть я ещё не привыкла, что это мой дом.

Я медленно повернула голову налево. Там, в другой стороне комнаты, стоял трельяж. Лорд Таннис порекомендовал мне сегодня не смотреться в зеркало…

…Хотя сам смотрелся в зеркало каждый день. Наверняка.

– Пришли в себя? – раздался справа знакомый иронический голос.

Повернуть голову и посмотреть мужу в глаза оказалось неожиданно тяжело. Потому что сейчас, когда я знала, как он выглядит и как выгляжу я…

Я зажмурилась и повернула к нему лицо, не открывая глаз.

– Всё-таки почему вы не показываетесь в свете? – произнесла я.

– Потому что если узнают, что убить меня совсем несложно, то меня убьют, – просто сказал лорд. – И уж точно перестанут бояться. Вряд ли я даже сохраню карьеру. Когда-нибудь мир изменится, но сейчас человеку с физическими увечьями приходится отвоёвывать даже возможность жить самостоятельно и распоряжаться своими деньгами. Я окончил военную академию. Мне повезло: я не воевал ни дня, выбрав дипломатическую карьеру. Знаете, сколько моих искалеченных сокурсников вернулись на службу – хоть на военную, хоть на гражданскую?

– Сколько? – тихо спросила я.

– Ни одного. А поскольку денег у них не было или же они весьма скоро растаяли, участь их оказалась весьма плачевна. Чаще всего они оказываются в пансионах вроде вашего, вот только кормят их куда скуднее, а обращаются с ними куда бесцеремоннее. Кто-то просит милостыню на улицах, кому-то порой помогают благотворители. Я сам не оставляю тех, с кем дружил когда-то. Но пока не изменится отношение общества, не изменится ничего.