После войны в 1945 году тысячи безногих ветеранов войны передвигались по улицам наших городов на дощатых площадках с колесиками. Но потом их собрали и отправили в специнтернаты на Север. Чтобы они не омрачали картину нашей жизни. А как сегодня живется на Руси людям с ограниченными возможностями?

На улицах кажется, что у нас таких людей меньше, чем на Западе. Это не так: у нас они лишены возможности вести полноценную жизнь. Американский турист на коляске 40-летний Марк Хенретта много путешествует по миру. У себя в штате он работает в автомобильной фирме, играет в хоккей и живет в доме, который сам спроектировал. Марк побывал в Петербурге и говорит, что с такими трудностями не сталкивался ни в одной стране. Правда, люди у нас в городе хорошие, в помощи не отказывают и сами ее предлагают. «Почему у вас не думают о людях с ограниченными возможностями даже при сооружении новых станций метро?» – спрашивали меня немецкие туристы. Им нужны лекарства, коляски, протезы, приспособления для ванны, специальные кровати, грузовые лифты в домах, но откуда все это взять? В прошлые годы даже безногий должен был каждый год являться на экспертизу – доказывать, что нога не выросла.

74-летний блокадник Юрий Костылев, имеющий инвалидность (без рук и без ног), и его жена Валентина живут в деревне Перевоз Ленинградской области. Из-за пожара (не по их вине) они больше пяти лет ютятся не в доме, а в сарае для скота. Хозяева чудом спаслись, но дом сгорел. После долгого хождения по мукам им наконец построили дом. Но пока они в нем не живут: на их пенсии дом не обставить. Зато теперь есть где хранить картошку. «К Новому году накопим, может, на холодильник, а может, на забор», – говорит Валентина.

В одном из поселков Калужской области живет 60-летняя Вера Котелянец. Она родилась без рук, и мать сразу же сдала ее в приют. «Меня мать хотела «вытравить», потому что нагулянная я, – рассказывает она. – Да вот видите, до конца не удалось». После интерната Вера поступила в техникум, выучилась на агронома, работала в совхозе. Вера Петровна смогла вырастить двоих детей. Она пишет, держа карандаш в зубах, шьет ногами. Стирает ногами и зубами развешивает белье. Сама обрабатывает огород, зажав черенок лопаты между плечом и подбородком. И даже банки с огурцами закатывает. Гуляя с двухлетним внуком в коляске, эта женщина радуется жизни: «Вы знаете, у меня ведь все есть: здоровые дети, любимый внук». Местные жители восхищаются: «Имела бы ты руки, Вера, ты бы в космос улетела».

Когда Сергей Бурлаков из Таганрога служил в армии, его машина сорвалась с обрыва. Он без сознания всю ночь пролежал при минус 40 градусах. Из-за обморожения Сергею пришлось ампутировать ноги ниже колен и кисти рук. Но ему сделали хорошие протезы, и он даже пробежал марафон – 42 километра: «Я для себя решил: либо добегу, либо умру». И добежал. Одна зрительница, увидев, что у него протезы в крови, упала в обморок. Сергей совершил велопробег из Москвы в Таганрог. Он организовал рекламное агентство, работает, кормит семью, возит жену на машине и воспитывает сына.

Не случайно выдающихся успехов в мировом спорте добились наши паралимпийцы. Не могу не согласиться с Д. Быковым: «Но если чем гордиться вправе мы, то это русский инвалид. Он получает сумму жалкую, заброшен обществом родным и закален такой закалкою, что с остальными несравним: умеет в очереди париться, о льготах зря не говоря, в метро спускается без пандуса, гуляет без поводыря… А полученье инвалидности? Медикаменты, наконец? Любой, сумевший это вынести, – сверхмарафонец и борец».

Здоровых людей отделяет от людей с ограниченными возможностями какая-то секунда, несчастливый миг – все под Богом ходим. Можно ли назвать справедливым государство, в котором даже те, кто отдал свое здоровье, защищая его интересы, лишены необходимых условий для жизни? Поэт Галина Гампер, с детства прикованная к инвалидному креслу, обращается к здоровым согражданам: «И там, где вам почудится предел, не кличьте смерть – самим себе не лгите. Я говорю вам: легок ваш удел – вы слезы на потом приберегите». Люди с физическими недостатками, которые живут активной жизнью, каждый день дают нам замечательный пример мужества и стойкости. Сравнивая себя с ними, как мы можем жаловаться на какие-то трудности?

В последние десятилетия в России появились семьи, где для детей созданы прекрасные условия. Они имеют собственную комнату, получают дорогие подарки и хорошее образование, отдыхают с родителями на зарубежных курортах. Несмотря на это, в нашей стране много детей с иной участью. Однажды, когда я возвращался с работы домой, ко мне обратилась во дворе девочка и попросила пить. Симпатичная мулатка, по виду 8–10-летняя. Я привел ее домой и накормил. Оказалось, что живет она с матерью без отца и во дворе ее обижают. Ни в школе, ни дома никому до нее нет дела. Мне с трудом удалось проводить девочку домой к матери – она хотела остаться. В фильме Киры Муратовой «Мелодия для шарманки» прилавки супермаркета ломятся от еды, но маленький мальчик умирает от голода и холода в праздничном городе, где люди зажрались и бесятся с жиру. Сколько же в нашей стране таких несчастливых, «лишних» детей?

Мы занимаем одно из первых мест в мире по числу преступлений против детей. Около половины родителей используют физическое наказание в воспитательных целях. В Новосибирской области Евгений Глотов убил свою двухлетнюю дочь. Он ударил ее ногой в живот и в голову. За что? Девочка отказалась есть кашу. Причины жестокости родителей бывают разными: отсутствие работы и нехватка денег, ссоры и насилие в семье, наркомания и пьянство. Число сирот в стране растет, причем подавляющее большинство из них – при живых родителях. Каждый год от жестокого обращения или по недосмотру родителей дети погибают или убегают из дома.

Дума приняла закон, запрещающий американцам усыновлять детей из России. А до этого за 20 лет они усыновили более 60 тысяч российских детей, и лишь 19 из них погибли. Часто это были дети с тяжелой инвалидностью, которых в нашей стране отказывались усыновлять, – теперь таких детей мы обрекли на пребывание в детских домах. Проверка в одном из крупнейших интернатов показала: у детей в тумбочках карты, окна разбиты, матрасы грязные, их отвратительно кормят. Из интернатов дети сбегают.

«Я – маленький мальчик. Ночь. Зима. Мне надо в туалет. Звать нянечку бесполезно. Выход один – ползти в туалет. Для начала нужно слезть с кровати. Способ есть, я его сам придумал. Просто подползаю к краю кровати и переворачиваюсь на спину, опрокидывая свое тело на пол. Удар. Боль. Подползаю к двери в коридор, толкаю ее головой и выползаю наружу из относительно теплой комнаты в холод и темноту». Это отрывок из книги Рубена Гальего, с рождения прикованного к коляске. Рубен родился в России, а теперь живет в США. Почему? «Выжить в России я не смог», – отвечает он. Двумя действующими пальцами Рубен написал книгу, получившую премию Букера. Это жуткая, страшная книга о том, как в нашей стране беспомощные дети и взрослые в домах престарелых умирают без должного ухода.

В России более чем полмиллиона детей с ограниченными возможностями, и многим из них поставлен диагноз «глубокая умственная патология». Их передают из интернатов в психиатрические больницы. Прошедший через это 26-летний Сергей Р. вспоминает: «В ночной горшок наливали кипяток и выливали на меня. Одна маленькая девочка, которая не могла вставать, сходила под себя и перемазалась. Санитарка в 5 часов утра вошла в палату. Увидев это, выбросила ребенка с третьего этажа в окно – и насмерть. И ей за это ничего не было». Страшные диагнозы наших психиатров часто не подтверждаются. Рубен Гальего утверждает, что у нас больные дети часто умнее взрослых. Если «ненормальных» детей удается пристроить в хорошую семью, то они оказываются вполне нормальными.