Роберт безнадежно махнул рукой, взялся за лопату:

– Поехали, дружище, с юмором у вас просто никуда.

Наконец отрыли дверцу, прятавшуюся в глубине стрельчатой ниши – массивную, дубовую, источенную жуком до пористости губки. Петер пробормотав «ну, старый взломщик, за дело», лазерным резачком срезал мудреный замок. Посыпались ярко-зеленые искры, и заржавленный кусок железа звякнул о камни. Какое-то время еще понадобилось, чтобы вогнать маленький ломик между дверью и косяком.

Наконец, она, заскрипев, открылась, из темноты дохнул затхлый и пыльный воздух.

Прислушались – тихо, посветили фонариками внутрь – каменный коридор, заросший пыльными фестонами, уходил в темноту. Петер негромко произнес в микрофон:

– Командир, здесь Хольман. Мы входим.

Прошли с десяток шагов, пыльные кружева превратились в сплошную завесу. Хольман, брезгливо сморщившись, смахнул их рукой, пальцы чиркнули по камню. Включил мощный фонарь – тупик.

– Черт, быстро назад!

Кинулись назад, вместо смутно брезжащего проема – такая же стена.

Лицо Петера покрылось крупными каплями пота.

– Командир, мы в ловушке. Каменный мешок.

Шатров ответил мгновенно:

– Длина?

– Шагов десять, не больше.

– Быстро сканируй стены. Толщина?

– От сорока до пятидесяти сантиметров.

– Порода?

– Похоже на гранит.

– О, дьявол!

Всем было ясно: сокрушить стены такой толщины можно было только бластером, а его использовать было нельзя – в замкнутом пространстве мешка выделение тепловой энергии от расплавленного камня было бы настолько высоким, что можно было моментально испечься.

Пронзительно пискнул сигнал и замигал алый индикатор на наручных часах Роберта. Петер взял его за руку, взглянул на дисплей: «частота пульса – 92, кровяное давление – 140-190, температура – 38,7. Внимание: стресс!»

Хольман мягко сказал:

– Успокойтесь, Роберт. Мы выкарабкаемся, это еще не самое страшное из того, что вам предстоит пройти.

– Командир, Хольман. Что будем делать?

– Петер, возможны два варианта. Аборигены, будь они в одиночестве, просто уморили бы вас в этом мешке. Ратнер не дурак и отлично понимает, что не стоит долго держать вас в ловушке – мы просто разнесем к чертовой матери всю его столицу вместе с ним. Теперь уже не до карьерных и дипломатических соображений – десантники своих не бросают. Думаю, он собирается использовать вас в качестве заложников, чтобы добиться выполнения своих требований.

– Это почти одно и то же. Его требования невыполнимы, поэтому он уберет вначале одного, потом другого.

– Вы правы, Петер. Но для начала ему придется вас выпустить, а это главное. Кстати, воздуха вам хватает?

– Вдоль стен под потолком пробиты мелкие отверстия для вентиляции. Заботливые.

– Петер, пользуйтесь только закрытыми частотами, у Ратнера еще не иссякли аккумуляторы рации.

Томительно тянулось время. Петер, поджав ноги, пытался медитировать. Роберт, не в силах справиться с собой, мерил шагами тесный мешок. Хольман недовольно сказал:

– Роберт, вы не могли бы перестать ходить? Подняли пылищу, дышать нечем.

Полянски пробормотал:

– Извините, дружище, не могу успокоиться.

Взглянул на дисплей часов:

– Черт, уже два часа здесь сидим.

В вентиляционных отверстиях замигали тусклые красные отблески, потом впереди, у самого пола, задрожала полоса неяркого света.

Голос Ратнера спокойно произнес:

– Алло, Петер, Роберт. Сейчас поднимут плиту, и к вам войдет мой человек. Вы разденетесь, – он хмыкнул, – до трусов. Человек проследит, чтобы вы неукоснительно и правильно выполнили мое приказание. Затем вы все вместе выйдете. Если не появитесь через три минуты, я прикажу опустить плиту, на этот раз навсегда. Раба мне не жаль, пусть он вам составит компанию.

Петер, переключив частоту, торопливо и негромко заговорил, отвернувшись от расширяющегося отверстия:

– Командир, здесь Хольман. Алекс заставляет нас раздеться и выйти из ловушки.

– Сию же минуту проглотите маячки, в этом ваше спасение. Ратнер не знает о них, он хоть и император, а все-таки сержант. Затем выполняйте его требования.

Хольман торопливо вытряхнул из капсулы (на ней не было никакой надписи) две розовых, обычного вида, таблетки, одну сунул в рот, вторую протянул Роберту. В расширившееся отверстие пробрался огромный мускулистый человек в одной набедренной повязке. Он сильно сощурился от яркого света фонаря, недовольно промычал что-то и взмахнул рукой: давай-де, не тяни. Десантники быстро разделись, раб деловито сгреб их амуницию и подтолкнул к выходу. Петер невесело ухмыльнулся:

– Ну что ж, «девочки – в зал!». Идемте, Роберт.

Они, согнувшись, пролезли под плитой.

Кирпичные своды, подпираемые невысокими колоннами, тонули в зыбком полумраке. Неровный колеблющийся свет факелов выхватывал из темноты резной край какой-то гробницы, кучи заржавленного оружия, мумию в стеклянном футляре, истлевшее тряпье, бывшее когда-то государственными знаменами. Факела плохо горели в спертом воздухе, чадили, оставляя жирные пятна копоти на древних сводах.

В окружении двух десятков арбалетчиков стоял Алекс. Мерцающее пламя окрасило его белую мантию в красноватый цвет, на голове тонкий венец из золотых переплетающихся листьев.

Петер не узнал его: государственной строгости взгляд пронизывал насквозь, от одухотворенного лица исходила мощь и сила незаурядной личности.

Хольман вздохнул:

– Я вижу, вы заняли, наконец, свое место, Алекс. Мне жаль, что это вызвало серьезный конфликт почти планетарного масштаба.

Ратнер заговорил, голос его тоже изменился, стал властным и глубоким:

– Я не нуждаюсь в ваших извинениях, Хольман. И бросьте всякую дипломатию, у вас это плохо получается. Никакие слова не скроют ваших намерений – вы пришли силой захватить меня, если не получится – убить.

– А с чего это ты решил, что мы скрываем свои намерения? – голос Роберта дрожал от злости: стоять в трусах перед беглым сержантом было унизительно. Американец не испытывал никакого почтения к Ратнеру в новой роли. По молодости и неопытности он не заметил особенных перемен в беглеце и воспринимал его поведение как обычную наглость удачливого дезертира.

– У капрала прорезался голосок? – Алекс иронически улыбнулся. – Я тоже не скрываю своих намерений: кое-что потребовать у ваших боссов. Если мои требования не будут выполнены, прикажу убить вначале одного, затем другого.

– Какая тонкость чувств! Я тебя тоже люблю, сержант.

Хольман внимательно и заинтересованно смотрел на Ратнера.

– Вы этого не сделаете, Алекс.

– Сделаю, камрад Хольман, сделаю.

– Вы меня не поняли. Я не сомневаюсь в вашей готовности расправиться с нами. Я о другом: вы случайно попали в пустую ячейку и решили, что это десница Господня. Но всевышний сыграл с вами скверную шутку – вы оказались горошиной в жерновах двух цивилизаций. Боюсь, вам не дотянуть до утра.

– Ба, сентиментальный старина Петер стал философом? У вас обострились умственные способности?

Хольман равнодушно пожал плечами:

– Если сопливый сержант-десантник в одночасье становится императором, отчего бы старине Хольману не пофилософствовать?

Ратнер стиснул зубы, под тонкой кожей заходили желваки.

– Довольно болтать, вперед! И