Телефон зазвонил ровно в семь. Говорил мойвчерашний собеседник. Мюррей снял трубку. Через открытую дверь я видела, как оннервничает. Я объяснила вымогателю, что здесь мой дядя, который и будет всемэтим заниматься. Тут включился в разговор Мюррей:

– Здравствуйте! Моя фамилия Аркштейн, я дядяКсавьеры, ее единственный родственник в Штатах. Я представляю ее интересы изнаю, что эта история с фотографиями очень серьезна. Мне бы не хотелось, чтобымою племянницу выслали.

Роль обеспокоенного дядюшки Мюррей сыгралвеликолепно.

– Скажите, сколько вы хотите, и мы назначимвстречу. Я бы хотел, чтобы мы покончили с делом сегодня же вечером, ведьмалышка всю ночь глаз не сомкнула, и я предпочел бы избавить ее от всякихпереживаний.

На другом конце ответили:

– Ладно. Нам нужно пять тысяч долларов. Мыждем вас напротив памятника у входа на кладбище в Куинсе сегодня ровно ввосемь.

Было уже семь. Мюррей согласился, повесилтрубку и сказал мне:

– Ксавьера, будьте любезны, принесите мнепива, я должен позвонить.

Я пошла на кухню, а когда вернулась, как разуслышала конец разговора, по всей видимости, закодированного.

– Будь готов забрать мешок картошки упамятника при входе на кладбище в Куинсе в 8 часов 15 минут.

Я совершенно не поняла, что он хотел этим сказать,только от его слов мне стало как-то не по себе. Будто бы я услышала диалог изкакого-то триллера. Мюррей допил пиво. Было уже 10 минут восьмого. Он сказал:

– Поехали. Машина ждет внизу.

– Что же будет, Мюррей? – спросила я.

Была ужасно холодная ночь. Лил дождь, и мнесовсем не хотелось выходить из дома.

– Ксавьера, делайте, что вам говорят, и незадавайте лишних вопросов. Мы сейчас поедем на кладбище. Я вам все объясню подороге. Возьмите зонтик.

У меня было два зонта, и я выбрала один из них– с длинным и тонким окончанием. У меня даже ладони вспотели, чего со мнойникогда не случалось, а уж если откровенно, то мне казалось, будто я всявспотела из-за крайнего нервного напряжения. Мы подошли к старой кляче Мюррея.

– Мюррей, а вы не могли бы найти что-нибудьпоновее?

Он сказал, чтобы я не беспокоилась. Мы поехалив Куинс. Лило как из ведра, дорога едва была видна. Не знаю уж, как ему удалосьдоехать до места. По дороге он немного рассказал мне о себе.

– Ксавьера, я занимаюсь не только перевозкоймебели. Я занят и куда более значительными делами. Уверен, вы уже слышали омафии. Я, хоть и еврей, работаю с этими людьми.

Я задрожала еще сильнее.

– Мафия? Что вы имеете в виду? – я уже почтикричала. – Я не хочу иметь никаких дел с мафией!

Я уже видела фильмы и читала книги,рассказывающие страшные вещи об этой организации. Я знала, что они скоры нарасправу, и по их указаниям многие вообще бесследно исчезали с лица земли. Допоследнего времени я всячески избегала контактов с подобными людьми.

– Десять лет я провел в тюрьме, – продолжалМюррей. – Теперь мне тридцать семь. И я дожил до этого возраста! Сегодня я беруна себя большой риск только потому, что мне больно смотреть, как мучается такаямилая девушка, как вы.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза.

– Я окажу вам эту услугу, но и вам, в своюочередь, придется кое-что для меня сделать. То, что нам предстоит сегодня, –отнюдь не детская игра. Серьезная и опасная работа. Точно делайте только то,что я вам говорю, и ничего не бойтесь.

От удивления я широко открыла глаза:

– Что вы хотите этим сказать, Мюррей?

– Послушайте, Ксавьера! Я очень хочу, чтобыувиденное сегодня вы тут же забыли. Никогда не упоминайте моего имени и никомуне рассказывайте о том, что произойдет.

Через окна машины я видела улицы, залитыедождем, мне было холодно, но в то же время с меня градом катился пот.

– Мюррей, – прошептала я через некотороевремя, – почему мы с вами должны встречаться у кладбища в Куинсе? Ужасноеместо, особенно в такую ночь!

Он ответил мне, словно несмышленому ребенку:

– Ну, это-то понятно. Вы-то на что надеялись?Не могли же они назначить нам встречу у Сакса или в «Максвелл Плюм». Им с наминужно поговорить без свидетелей.

В восемь пятнадцать Мюррей остановил машину укладбища. Рядом проходила большая дорога с интенсивным движением. Справа от насстоял памятник, а рядом был большой тупик, длиной метров в пять.

Никаких машин вблизи не было видно.

– Мюррей, они над нами посмеялись. Уже восемьпятнадцать, а еще никого нет.

Мне страшно хотелось вернуться домой, пока ещеничего не произошло, однако Мюррей сердито посмотрел на меня.

– Делайте, что вам говорят. Сядьте сзади изаткнитесь. И, ради Бога, перестаньте дрожать, как осиновый лист!

Я схватила зонтик, мое единственное оружие,перелезла через спинку сиденья и устроилась сзади. Мимо нас проехало многомашин, но ни одна из них не остановилась. Шло время, но никто не подъехал.Мюррей курил сигарету за сигаретой. Я чувствовала – он тоже очень волнуется.Даже опустил окно, но все равно снаружи ничего не было видно.

Вдруг откуда-то сзади появилась машина сзажженными фарами.

– Вот они, Мюррей! – я посмотрела через заднеестекло и увидела, что на переднем сиденье машины находятся двое мужчин. –Мюррей, тут что-то не так. Мы ведь говорили только об одном человеке?

Мюррей же все время повторял мне:

– Да не беспокойтесь вы, не беспокойтесь!

Машина замедлила ход. Двое пассажировпроверили, сколько нас в машине. Они проехали вперед и остановились метрах вдвенадцати от нас, потом закурили и стали спокойно ждать. Потом один из нихпошел в нашу сторону. Под светом фонаря я увидела, что он одет в джинсы и белыйплащ. Он явно давно не брился, а волосы его были светлыми, длинными и жесткими.Выглядел он действительно подозрительно и полностью соответствовал описаниюпортье. Он подошел и постучал в окно, Мюррей опустил стекло и сказал:

– Привет! Я ее дядя.

– Чувак, я могу с тобой поговорить?