А чем объяснить существование так называемых музыкальных савантов — людей с различными формами нарушений психического развития, часто аутистического спектра, имеющих уникальный талант к музыке? Некоторые из них почти не говорят и совсем не приспособлены к самостоятельной жизни, однако блестяще играют по памяти тысячи музыкальных произведений, услышав каждое из них всего раз или два. На сегодняшний день точного объяснения этому странному явлению нет. Имеющиеся научные данные весьма ограничены, но они уже указывают на интересный факт. У многих музыкальных савантов обнаружены повреждения или дисфункция левого полушария, особенно в височной доле. Другие исследования указывают на нехватку и слабость связей между нейронами, находящимися на большом расстоянии друг от друга, но наличие более мощных связей в пределах изолированного отдела. Поэтому у таких людей проявляются выдающиеся способности в отдельных сферах, но в целом активность мозга снижается из-за слабой интеграции разных отделов.

Но Моцарт и Лист — исключительные люди, у которых мозг, вероятно, функционировал стандартным образом. Возможно, причиной их гениальности послужило нечто другое. Скорее всего, речь идет о сочетании генетически заложенных способностей, раннего погружения в среду и склонности к систематической интенсивной и экстенсивной практике. Видимо, в случае Моцарта и Листа имели место все три элемента. Кроме того, свою роль сыграла и культура: именно от нее часто зависит, сочтут ли человека музыкальным гением. Например, высокая степень виртуозности вовсе не обязательно считается признаком гениальности во всех культурах и для представителя любого жанра. Если говорить о профессиональном уровне, то классическому пианисту понадобится более высокая степень технической виртуозности, чем басисту джазового трио, — но при этом басисту, в свою очередь, потребуется более развитое чувство ритма и способность к импровизации. В разные эпохи гениями считали совершенно разных людей. Пример тому — Иоганн Себастьян Бах. Для современников он был скорее старомодным композитором, а гением его назвали намного позже. Как это часто бывает, речь идет о сочетании разных факторов: биологических (генетически обусловленных нейробиологических качеств), обусловленных средой (раннее качественное и системное обучение музыке) и социальных (культура и историческая эпоха). Все эти факторы должны выстроиться в оптимальную схему, чтобы человека сочли музыкальным гением.

Очень хорошим музыкантам мы приписываем смежную характеристику — талант. Проблема самого термина состоит в том, что почти всегда о таланте начинают говорить, когда музыкант достиг уже достаточно высокого уровня исполнения. Удачным примером тому снова может послужить Вольфганг Амадей Моцарт — свою первую симфонию он написал в восьмилетнем возрасте. Кому-то это «доказывает» наличие у него выдающегося таланта. Однако этот вывод вызывает ряд вопросов. Во-первых, учителем Моцарта был его собственный отец, считавшийся одним из лучших учителей музыки в Европе. Во-вторых, мальчик много и систематически занимался музыкой начиная с двухлетнего возраста. В-третьих, исключительный талант Моцарта признали все-таки благодаря его более поздним произведениям.

Профессор психологии Джон Хейс рассмотрел тысячи музыкальных произведений, написанных в период с 1685 по 1900 год, и в результате получил список из 500 произведений, которые до сих пор исполняются по всему миру. Их написали 76 композиторов. Далее Хейс проанализировал время написания каждого произведения. Он выяснил, что все они без исключения созданы более чем через 10 лет после начала деятельности композитора. Ранние, юношеские произведения в мире исполняют не так уж часто. Значит, «талант» композитору приписывают за произведения, созданные далеко не в начале его карьеры. Ранние работы Моцарта сегодня тоже исполняются редко, и точно можно сказать, что они известны благодаря более поздним выдающимся произведениям композитора.

Это явление слегка проясняет эксперимент, проведенный Дэниелом Левитиным. Преподаватели тайно разделили студентов консерватории на две группы на основании субъективной оценки их способностей: на талантливых и не очень талантливых. Через много лет они оценили карьерные и музыкальные успехи своих учеников. Лучших результатов добились те, кто провел за эти годы больше часов за инструментом. Группа, в которую преподаватели определили ученика в самом начале, не играла никакой роли в его дальнейшем развитии. Как мы видим, понятие таланта образует замкнутый круг. С его помощью мы описываем тех, кто имеет особую предрасположенность достичь довольно высокого уровня мастерства. Но мы никогда не употребляем эту характеристику до того, как человек добьется высоких результатов благодаря специализации и долгой практике.

Раз уж мы об этом заговорили, стоит сказать следующее. Нет сомнений в том, что биологическая предрасположенность имеет значение для того, каких результатов человек добьется в игре на музыкальном инструменте или в работе с определенным жанром. Но выявить связь довольно сложно и только в отдельных случаях можно указать на конкретное определяющее качество. Также очень сложно провести границу между генетической обусловленностью и развитием способностей в результате раннего воздействия среды. Пример тому — профессиональные певцы. Бесспорно, им необходимы анатомические данные, обусловленные генетикой, например особое соотношение между длиной связок и объемом глотки, гортани, ротовой полости и черепа. Однако от них одних мало толку: необходимо также рано начать заниматься музыкой, развить хороший слух, на долгое время посвятить себя практике и постановке голоса — и получать удовольствие от развития в музыкальной сфере. Последнее напрямую связано с реакцией окружающих: положительные отклики слушателей усиливают желание заниматься музыкой — а это очень важно. Бесчисленные исследования показали: благодаря позитивной эмоциональной активации растет желание продолжать деятельность. Кроме того, в мозге стимулируется высвобождение дофамина — вещества, усиливающего нейропластичность мозга, то есть помогающего ему получить лучший результат обучения. В общем, все так, как мы уже сказали ранее. Генетически обусловленная часть нашей биологии, а особенно нейробиологии, вероятно, является необходимой составляющей «таланта» к музыке. Однако она не обладает большой ценностью без продолжительной и целенаправленной практики — только так возможно построить музыкальную карьеру на самом высоком уровне.

Когда пианист играет гамму (чисто механическое упражнение для пальцев), в его мозге ожидаемо возрастает активность отделов, отвечающих за моторику (особенно за моторику пальцев), а также слуховых отделов. Если пианист переключится на Баха (другими словами, начнет играть музыкальное произведение), картина изменится — активны будут главным образом задние отделы правого полушария. Эта часть мозга отвечает за восприятие целостной картины и пространства. Она также важна для восприятия эмоционального содержания, когда мы слушаем музыкальное произведение. Музыканты вкладывают в музыку свои чувства, то есть сопереживают, а не играют чисто механически, и у большинства этим процессом управляет правое полушарие. Удивительно, но иногда слуховые отделы мозга при этом практически не активны. С точки зрения чистой нейрофизиологии может показаться, что музыканты больше сосредоточены на том, что хотят выразить сами, и не всегда внимательно прислушиваются к своей игре. В качестве иллюстрации к последнему утверждению приведем детские впечатления одного из авторов книги, Гейра Ульве, от игры местного оркестрового объединения. Этот оркестр начал свою деятельность не так давно, и уровень музыкантов и исполняемой ими музыки был, мягко говоря, весьма неоднородным. Однако дирижер, судя по всему, получал во время концертов огромное удовольствие от происходящего, полностью погружаясь в свой мир. Вероятно, он подвергался воздействию вышеупомянутого явления — то есть отключал слуховую кору. В голове он слышал Берлинский филармонический оркестр или Королевский оркестр Консертгебау, а публике приходилось довольствоваться игрой не столь хорошо сыгранного местного оркестрового объединения.