Не пропадало время в отсутствии начальства впустую и в самих бригадах. Строители знали каждый свой фронт работ, научились рассчитывать свои физические возможности на всю смену. Те же, кто отработал в ночь и отправлялся на отдых, порожняком пыль тоже не поднимали: по пути к навесам старались перенести по пути стройматериалы или откатить лишнюю тачку с грунтом.

Кручиня, возвращаясь с ночного дежурства на НП, тоже привычно загрузил мешок с костылями для шпал, взвалил на плечи.

Самым неудобным на железной дороге испокон веков считается расстояние между шпалами – ни шаг, ни полтора. Приходилось то ли семенить, то ли прилагать усилия и шагать широко, рискуя быть опрокинутым тяжестью мешка на спину. В таком случае вперед уже не смотришь, дай бог просто не споткнуться.

Стук молотка по рельсам, раздавшийся впереди, для Ивана Павловича отождествлялся теперь с обходчиком Михал Михалычем. Этот тоже не стал исключением, когда поднял голову, чтобы убедиться в превратностях судьбы: конечно же, посреди рельсов стоял, широко расставив ноги, старый железнодорожник. Ничего не говорил, не спрашивал, но всем видом давал понять, что он дорогу не уступит ни за какие коврижки.

Кручиня вскинул громыхнувший металлом мешок, укладывая его повыше к плечам: когда стоишь, груз всегда сползает вниз. Один из костылей уперся в спину острием, добрый человек мог бы помочь устроить мешок на хребте поудобнее, но в данном случае пришлось вообще ступить на обочину и обойти ставшего волнорезом обходчика: упереться бараном в ворота было себе дороже.

– Как-то так, – услышал довольное за своей спиной Кручиня, и стук молотка начал удаляться.

Зато когда показались несущие втроем бревно Груня, Стеша и Варя, Михалыч не только уступил им дорогу мгновенно, но и примерился стать под груз, прошел несколько метров бригадной сороконожкой. Долго не мог, для наглядности посмотрел на часы и отошел в сторону. Приучив женщин к тому, что всегда появлялся у них с гостинцами, на этот раз развел руками – извините, бабоньки, паек еще не получали.

Зато порадовали девчат появившиеся следом капитан Бубенец и Нина. Увидев, что их стали фотографировать, Стеша даже игриво замахала рукой.

– Ого, какое счастье – в газету попадем, – рассмотрела фотографа с другой стороны бревна и Варя.

Стеша не согласилась:

– Бабское счастье – это не выспаться ночью с мужчиной!

Варя замедлила шаг, стараясь понять подвох в словах соперницы, но в целом сама была согласна с подобным утверждением и не огрызнулась.

– Держите бревно, передовички, – прикрикнула сразу на обеих Груня, опасаясь за шелохнувшийся груз. – Отобьет ноги – попляшем потом «польку-бабочку».

Но и завершать работу не получилось: фотокорреспондент просил девчат то замереть, то сделать шаг вперед.

– Еще минутку, еще кадр. На меня не смотреть! Дорогу строим железную, а люди все – золотые! – как припев в песне, повторял свой заголовок.

Оценку его работе дала появившаяся Валентина Иванович. Стала под бревно на место железнодорожника, подставив здоровое плечо. Не имея прав прогнать отвлекающих от работы москвичей, недовольно пробурчала:

– Хорошо мужикам – бабской работы не знают!

Пропустив слова бригадира мимо ушей, Бубенец сделал несколько новых кадров. Ему хотелось еще поискать совсем уж неожиданный ракурс, но в это время родился и начал нарастать тяжелый гул самолетов. Впереди, на самом острие стройки, послышались разрывы снарядов, небо прошили зенитные очереди. Земля дрогнула от разрывов авиабомб. Женщины из-за бригадира, которая стала здоровым плечом на другую сторону ноши, не смогли быстро свалить груз, опускали его «на пупе» и слишком запоздало бросились под насыпь. Прохорова, убегая последней, по пути сбила с ног оцепеневшую Нину, прикрыла ее собой. Для остальных прокричала:

– Никому не шевелиться!

Как же ненавистен и всепоглощающ гул пикирующих бомбардировщиков, когда все бомбы – только в тебя! В перекрестье прицелов – только твоя спина. Правда, у Нины ее прикрыла собой фронтовичка. Но и вдавила в гравий так, что Нина прочувствовала каждый камешек, каждый острый бок их…

Похоже, противовоздушники снова сумели рассеять бомбовозы еще на подступах к железнодорожному полотну, потому что взрывы звучали, сотрясая землю, но все же глухие – в лесу, в стороне от насыпи.

– Спасибо, – встав, искренне поблагодарила Нина бригадира, помогая и той отряхнуться от пыли. – А я стушевалась, извините…

– Ничего. К этому быстро приноравливаешься, – отозвалась та, словно это была ее добровольная обязанность – прикрывать необстрелянных да неразумных.

Бубенец подслеповато осматривал фотоаппарат – не повредил ли в спешке общественное имущество. Валентина Иванович, несмотря на то что только сама спасала гостей, обратилась тем не менее к нему:

– А можно еще раз ваши документы? Извините, конечно, но с меня требуют посторонних к объекту не допускать.

– Да-да. Нам начальник контрразведки только что это же самое говорил о бдительности, – охотно подал все имеющиеся у него удостоверения капитан. В конце, спохватившись, из другого кармана извлек сложенное вчетверо, слегка уже обмятое от частых показов командировочное предписание со штампом «Красной Звезды». Его примеру последовала и Нина.

Прохорова, одним взглядом отправив девчат на рабочие места, с пристрастием осмотрела сначала самих москвичей, потом их документы. А там, конечно, первым делом машинописный текст: «Просьба ко всем военным, партийным и советским организациям оказывать тов. Бубенцу В. В. полное содействие в выполнении возложенных на него обязанностей». А следом «Аттестат на продовольствие», где расписано практически все о командировочном: с какого по какое число обеспечен продовольствием в натуре, сахаром, мылом, табачным довольствием, сухим пайком, продовольственно-путевыми деньгами…

Не дожидаясь реакции, потому что была уверена в документах на все сто процентов, Нина подступила вплотную к своей защитнице с вопросом, уже наверняка знакомым половине стройки:

– А подскажете, кого из ваших девчат можно наградить грамотой ЦК комсомола? У меня осталось про запас несколько чистых бланков…

– Каждую, – тут же ответила Прохорова, возвращая документы. – Или всех, или никого.

– Благородно, – оценил Бубенец, назидательно посмотрев на спутницу: учись работать с людьми. Нина и не думала возражать. – А мы немного еще поработаем в вашей зоне.

Слегка назойливые, словно специально нерасторопные, фотокорреспондент и комсомолка не внушили бригадиру доверия, но она могла по своим полномочиям их лишь попросить:

– Только не отвлекайте сильно людей от работы.

Оставшись одна, долго смотрела вслед москвичам. Те, словно почувствовав пронзительный взгляд или желая убедиться, что за ними в самом деле наблюдают, издалека оглянулись. Довольные результатом, помахали руками. Валентина Иванович не стала любезничать в ответ, отвернулась. И вовремя: мимо нее пытался незаметно проскочить Семка.