– Терпение?! – раздался выкрик, да такой громкий, что эхо прокатилось по всему залу.

Рис с немалым удивлением обнаружил, что кричит он сам. Оказалось, что он стоит стиснув кулаки, и теперь по залу пронесся слитный шорох более сотни мантий – все собравшиеся разом повернулись к нему. В том числе и Винн, которая сейчас разглядывала его, заинтригованно изогнув бровь.

– Чародей, ты хочешь что-то добавить? – осведомилась она.

Рис был по горло сыт ее кривлянием. Послушать эту женщину, так маги должны быть благодарны за то, как с ними обращаются… и при этой мысли его распирало от ярости. Тем не менее он вовсе не собирался произносить речь. Это уже второй случай, когда он не сумел удержать себя в руках: первый раз – в беседе с Лордом-Искателем, и вот опять. Будь он поумнее, промямлил бы какую-нибудь отговорку и благоразумно уселся на место.

Вот только это было бы… малодушием.

– Да, хочу! – наконец выпалил он.

Адриан смотрела на него с изумлением, но и с неподдельным восторгом. В конце концов, именно она прославилась в башне как главный возмутитель спокойствия. Скрежетнув зубами, Рис продолжал:

– Кто ты такая, чтобы учить нас терпению? У тебя больше привилегий, чем у любого из нас. Тебя не держат взаперти в башне, не загоняют по вечерам в спальню, словно малое дитя. Никто не грозит тебе Усмирением, если хоть на шажок отступишь от правил. Легко говорить о терпении, если не довелось пройти через то, что за минувший год пережили мы!

Раздались разрозненные хлопки – аплодировали главным образом Адриан и другие либертарианцы; Рис услышал и противников своего выступления. Кое-кто повысил голос, выражая недовольство, другие громко возражали – словом, шум в зале набирал силу. Винн подняла руку, и голоса понемногу стихли.

– Я действительно пользуюсь некоторыми привилегиями, – признала она, – однако же получила их за то, что много лет исполняла свой долг, а также как награду за участие в войне с порождениями тьмы. Я усердно трудилась, чтобы заслужить доверие Церкви, а не сидела и ждала, когда оно само упадет мне в руки.

– А что сделали мы, если Церковь отказывает в доверии нам – тем, кто всю жизнь беспрекословно исполнял все, что ни требовалось? Почему за проступки немногих вынуждают расплачиваться всех?

На сей раз ему рукоплескали громче. Вернулся Первый Чародей и с обеспокоенным видом подошел к Винн, однако та покачала головой.

– И что же ты прикажешь делать Церкви? – под многоголосый галдеж обратилась она к Рису. – Спорить о процедурных тонкостях, когда, того и гляди, рухнет сама башня? Видишь ли, молодой человек, все мы в одной лодке, а потому каждый должен грести что есть силы, иначе течение унесет нас неведомо куда.

Рис хотел было ответить, но, перехватив выразительный взгляд Первого Чародея, передумал. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения. Маги, сидевшие по обе стороны зала, повскакивали с мест; одни шикали, другие разъяренно вопили во все горло. Кто-то увлеченно хлопал, выражая поддержку Винн, кто-то яростно спорил с ее хулителями. Словом, в зале воцарился полнейший балаган.

Винн взирала на это действо с безнадежным видом. Первый Чародей Эдмонд что-то зашептал ей на ухо. О чем бы он там ни просил, но Винн с явной неохотой кивнула и направилась к выходу. Маги были так захвачены спорами и препирательствами, что и не заметили ее ухода.

Адриан, сидевшая с Рисом, встала. Она не принимала участия в развернувшейся дискуссии, но наблюдала за ней с мечтательным восторгом.

– Недурно сработано, – оценила она. – Я и сама не справилась бы лучше.

– Да уж, мой язык явно живет своим умом.

– А мне нравится. Почаще давай ему высказываться за тебя.

Рис с отвращением смотрел, как двое магов неподалеку принялись награждать друг друга увесистыми тычками. Один из них был либертарианцем, второй – из братства лоялистов, которых иногда называли прихвостнями Церкви, поскольку они проповедовали покорность и яростно сопротивлялись любым попыткам добиться независимости. Рис поморщился, когда забияки принялись опрокидывать кресла, вовлекая в потасовку окружающих.

– Ну, – сказала Адриан, – дальше можно не смотреть. Сейчас этой потехе положат конец.

Она кивнула на главный вход, и Рис, обернувшись, увидел, что в зал ворвались храмовники. Их было по меньшей мере десять, все с мечами наголо и уже с порога орали во все горло, веля магам немедля разойтись по своим комнатам.

Юные ученики, многие из которых наблюдали за происходящим круглыми глазами, тотчас бросились исполнять приказ. Другие действовали не так поспешно, а потому храмовники устремились к рядам кресел и принялись подкреплять свои слова действиями – то есть хватать подвернувшихся под руку магов и выволакивать их на середину зала. Это породило всеобщую сумятицу: все маги толпой отхлынули от кресел, причем одни откровенно спасались бегством, а другие, вступаясь за собратьев, осыпали храмовников бранью.

Накал страстей в зале достиг точки, когда, казалось, вот-вот произойдет непоправимое. Рис задержал дыхание, почти ожидая, что сейчас кто-то пустит в ход магию, – достаточно одной искры, даже посоха, направленного на храмовника, и произойдет катастрофа. Противники будут вынуждены применить силу, и прольется кровь.

Этого не случилось. Порядок мучительно медленно, но все же был восстановлен. Рис остался там, где стоял, – среди нескольких старших чародеев, которые с тревогой наблюдали за вакханалией. Адриан покачала головой:

– Может, пойдем и мы, покуда храмовники не выволокли нас из зала?

Рис кивнул. Храмовники все прибывали, и маги уже безропотно позволяли сгонять себя в стадо. Буйные крики сменились угрюмой тишиной, в которой слышно было лишь клацанье шагов по мраморному полу. Когда Адриан и Рис протолкались через толпу, образовавшуюся в дверях, к ним подошел пожилой Усмиренный в серой мантии:

– Чародей Рис?

– Да, это я.

– Лорд-Искатель велел, чтобы ты явился к нему в кабинет. Я должен проводить тебя туда немедленно.

Рис и Адриан обменялись настороженными взглядами. Надо же, как быстро! Впрочем, он и вовсе не рассчитывал на освобождение, а потому не особо удивится, если его снова бросят в темницу… или что похуже.

– Я пойду с тобой! – решительно объявила Адриан. Судя по тону, спорить с ней было бесполезно.

– Дело твое.

Долгая дорога к кабинету рыцаря-командора, где сейчас обосновался Лорд-Искатель, напоминала путь на эшафот. С каждым шагом на верхние ярусы вокруг становилось все тише, словно башню окутал громадный саван. Казалось, что над головой нависла грозовая туча. Ни один храмовник, встретившийся по пути, не удостоил их ни единого слова, и Усмиренный, шедший впереди, тоже предпочитал хранить молчание.

Рис на ходу склонился к Адриан и прошептал:

– Если храмовники решат наказать меня, дай слово, что не станешь им препятствовать.