Чундриков втолкнули в комнату и герметично заперли дверь. Они осмотрелись Дын начал раздеваться, а Петка толкнул его. Дын упал, запутавшись ногами в одежде. После этого началась игра – чундрики разделись и голыми гонялись друг за другом. Они перевернули лежак и устроили импровизированное укрепление, которое пытались друг у друга отбить. Хост Хо наливался гневом.

– Я приказываю прекратить! – произнес он в микрофон.

Чундрики остановились с виноватым видом.

– Ну не надо, мы больше не будем, – сказал Петка и толкнул Дына под ребра.

– Через минуту я включаю горячую воду! Вы приговорены к свариванию живьем! – продолжал Хост Хо. – У вас есть последние желания?

– Не надо.

– Аппеляции не принимаются.

– Мы будем слушаться. Правда.

– И дайте мочалку, – добавил Дын и заскочил за лежак. Петка принялся его оттуда вытаскивать.

– Я включаю! – последние слова не произвели ни малейшего эффекта. Чундрики продолжали возиться. Дверь приоткрылась и кто-то бросил на пол две мочалки, выполняя последнее желание приговоренных. Вода брызнула из стен.

Вода, застоявшаяся в трубах, была горячей, но не слишком обжигающей, градусов около семидесяти. Разрушенная энергетическая система не могла нагреть ее сильнее. Чундрики стали в соседние кабинки и принялись мыться. Было заметно, что они получают от этого неподдельное удовольствие. Запертое помещение постепенно наполнялось паром.

– Сто лет не мылся! – сказал Дын.

– А ты всегда был грязнулей, – ответил Петка и бросил в него обмылком.

Еще несколько минут они парились, шлепали друг друга ладонями, приседали и всячески выражали удовольствие.

– Я же им сказал, что они сейчас умрут! – удивился Хост. – Может быть, они не поняли? Или я чего-то не понимаю?

– Просто они чундрики, а ценность жизни чундрика равна нуля. Даже для самого чундрика, – ответил Гессе. – Нужно было их умертвить не столь показательно.

Температура воды поднялась до восьмидесяти двух. Чундрики уже не играли, как зверушки; они стояли в центре комнаты, там, где, струи были не так густы и фектовали на указательных пальцах. Их движения становились все медленнее. Им явно не хватало воздуха, потому что их рты стали огромны и занимали большую часть лиц. Они вдыхали все, что могли, и продолжали играть. Вот один из них упал, а второй продолжал тыкать его пальцем в подмышку. Их кожа стала совершенно красной. Вот упал и второй. Еще несколько минут тела шевелились.

– Они так и не поняли, что умрут, – сказал Хост. – Я ошибся. Я тоже могу ошибиться. Нужно было просто бросить их в лесу.

Два часа спустя людей у госпиталя уже не было. Никто не подумал о том, чтобы закрыть воду и она, добравшись до верхнего края стен, приподняла стеклянную крышу – с хлопком разрушила герметичность и стала вытекать. Крышу смыло вниз; поверхность воды была гладкой и снежно белой от растворенного мыла.

Такой белой, что невидимые облачка пара, низко летящие над нею, отбрасывали хорошо видимые тени. Иногда из глубины всплывал пузырек воздуха и оставлял в белой пене черное пятнышко, которое быстро затягивалось.

За последние недели Хост так изменился, что уже не казался человеком. Он все меньше контролировал себя. У него увеличился рост и объем. Когда Гессе впервые заметил это, то удивился, потому что знал, что изменяющиеся не могут изменять массу своего тела – это бы противоречило законам природы. Однако он нашел объяснение этому феномену – Хост просто стал больше есть и все больше сырую пищу. Соответственно наращивался и объем его организма. Увеличение массы было вполне естественно – во-первых, в сязи с его ролью вождя, во-вторых в связи с предстоящей схваткой с монстром. Ему стала мала одежда и обувь. В первый раз все началось с обуви, которая стала растирать ноги. Любая обувь изготавливалась так, что просто не могла не подходить к ноге – давно ушли в прошлое те времена, когда обувь шили; теперь ногу просто опускали в ванночку с быстро твердеющим полимером и вещество в точности повторяло форму ступни. Наружная раскраска и форма обуви могла быть любой, но внутренность точно и упруго подходила к человеческому телу. Обувь могла натирать ноги лишь детям, которые из нее вырастали. За последнии две недели Хост был вынужден сменить обувь четыре раза.

Масса этого человека увеличилась, по примерной оценке Коре, как минимум втрое и теперь была не меньше двухсот килограмм. И он продолжал расти. На спине появился широкий горб мышц, плечи ушли вперед, ноздри расползлись в стороны.

Когда Хост сидел, он опирался руками о землю впереди себя. Он стал очень ловок в движениях и однажды даже вытащил зубами занозу из пальца ноги. Шерсть, раньше покрывавшая его руки и большую часть тела, вначале стала гуще и темнее, а потом стала выпадать. Сейчас даже голова Хоста была почти лысой. Изменилась форма черепа – он стал большим, тяжелым, с несколькими выпуклостями неправильной формы, слегка вытянутым. Очень толстые надбровные дуги. Переносица совсем исчезла. После казни чундриков Хост разделся и разулся. Теперь всю его одежду составляла набедренная повязка, удерживаемая ремнем. Его искаженное тело казалось красивым и очень сильным.

Совсем противоположное происходило с остальными членами теперь уже немногочисленной команды – со всеми, за исключением Мастера и боксера. Мастер не изменялся вообще, а боксер, пока был жив, также медленно подростал, очевидно задумываясь о роли лидера. Двое, ушедшие с монстром, уменьшались в размерах быстрее всех. Сильно уменьшилась и Кларисса, она почти не ела, очень потела и постоянно отлучалась по надобности. Сейчас она едва доставала Коре до плеча.

Несмотря на почти полное разрушение, тел в городе не было. Похоже, что люди узнали об опасности загодя и ушли в лес. В лесу им конечно, придется не сладко, но это все же лучше, чем быть погребенным под обломками или растоптанными многотонными лапами. В городе остались даже живые люди – за время обхода развалин отряд встретил четверых мужчин маленького роста. Все четверо были настолько напуганы, что даже не соглашались выйти из тех щелей, в которые они забились, спасаясь. От них удалось узнать некоторые подробности. Например то, что в городе уже давно существовала партия сторонников монстра: это были в основном молодые люди, недовольные общим укладом жизни, они собирались на митинги, после митингов подключались к аппаратам наслаждения или устраивали небольшие оргии. Они вели себя довольно мирно и пугали остальных жителей города лишь своим внешним видом – носили обувь с металлическими прокладками, для того, чтобы сильнее бить, – вместо оружия, которое было запрещено, носили на поясе цепи, и имели перчатки с шипами. Все они стриглись одинаково, выстригая переднюю половину головы до макушки, а оставшиеся волосы красили красным. Они имели и отличную организацию – тройки, – каждая тройка имела вождя и беспрекословно ему подчинялсь. Отцы города, принципалы, наставники детских инкубаторов и просто главы семейств ставили подобную дисциплину в пример своим подчиненным. Вожди троек специально выдумывали нелепейшие и труднейшие приказания, чтобы закалить своих подчиненных. Например, каждый из подчиненных был готов вскрыть себе вены по приказу начальника тройки – подобное даже практиковалось как вступительный ритуал. Вожди нижнего ранга также объединялись в тройки со своим собственным вождем – и так далее. Все они имлеи одинаковые лица со спокойным и даже вежливым выражением, за которым виднелась полная и абсолютная беспощадность. Но именно эти люди и предупредили город о приближении монстра: они вывесили флаги с изображением чудовища и устроили соревнования в его честь. После соревнований был уничтожен городской информационный центр.