— Вау, божечки, — шепчу. На душе легко–легко! И телу сладко. Преодолевать беременность вместе со своим мужчиной намного легче, оказывается. — Просто вау.

Я поднимаю глаза и натыкаюсь на его — бешеные.

— Хочу тебя, — говорит Мот отрывисто. Целует меня в лоб, губы. — Тотальный пздц. Не кончу в тебя — сдохну сейчас. Откажешь?

Меня бросает в новую волну жара. Я тоже хочу, чтобы он это сделал. Кладу ладони на его щеки и киваю. Мы снова целуемся.

— Как ты хочешь меня? — шепчу робко, покладисто.

Одна его ладонь на моей ягодице. Второй он держит меня за подбородок. Ведет большим пальцем по губам.

— Возьми у меня в рот. Сейчас, — просит–предлагает хрипло.

Я никогда этого не делала и невольно робею. Обычно он был сверху. Я просто лежала... Сглатываю слюну, которой вдруг становится много. Облизываю губы.

Возможно, Матвей считывает панику по глазам. Его большой палец протискивается в мой рот, я обхватываю его губами.

— Полюби мой палец. Я посмотрю.

Киваю и, закрыв глаза, начинаю сосать. Облизывать языком, втягивать в себя. Играю, не замечая, как увлекаюсь. Обхватываю рукой его член, который каменеет еще сильнее, хотя, казалось бы, куда. Дергается. Сам Матвей шумно втягивает в себя воздух.

Я сосу быстрее. Он резко забирает палец и говорит:

— Продолжи так же. – Кажется, его голос звучит чуть отстраненно. Глаза становятся пустыми. – Я хочу это почувствовать.

Еще раз киваю и приседаю на корточки. На языке вновь много слюны, я решаю ее использовать. Веду по члену рукой вверх–вниз. Красивый, крепкий, с розовой головкой. Знакомый, почти родной. Запах будоражит. И почему я раньше так не делала? При этой мысли накрывает новой волной возбуждения. Я буду осторожна, и у меня получится.

Приближаюсь и обхватываю головку ртом. Обильно смачиваю, облизываю, втягиваю в себя.

Он приятен на вкус. Нежный, гладкий. И такой... да, очень твердый от желания. Чуть освоившись, двигаю рукой быстрее. Беру глубже. Я понимаю, что Матвею приятно, и смелею. Начинаю импровизировать: то глубоко принимать, то выпускать совсем. Одной рукой обхватываю бедро Матвея. Сжимаю. Он совершает толчок. Еще один. Безумие.

Тогда я веду языком от мошонки до головки, беру в себя и ритмично сосу, имитируя движения во время секса. Ласкаю его ртом так, как, мне кажется, ему бы понравилось. Матвей напрягается, тихо стонет. Возвышается надо мной. В какой–то момент упирается ладонью в стену и чуть наклоняется.

Я сижу на корточках в стремном месте, но ощущаю себя отчего–то королевой красоты.

Продолжаю сосать. Делать это для него, ведомая каким–то диким, животным чувством: дать своему мужчине удовлетворение. Он хочет именно так. Он хочет в меня кончить. Мое дыхание частое, у меня очень много слюны, кабинка наполняется звуками. Мои скулы сводит. Но остановиться сейчас немыслимо.

В следующий момент терпкая струя ударяет на язык. Теплая, тягучая. Ни на что не похожий вкус. Я сглатываю, потом еще, и еще раз. Продолжая сосать, пока Матвей кончает. Дрожит от своего собственного, мужского удовольствия. Двигается, призывая не останавливаться.

Посасываю, пока он не обмякает у меня во рту. Затем мягко освобождаю плоть. Облизываю губы, которые запачкались. Вытираю ладонью рот и подбородок. Поднимаюсь, стыдливо смутившись.

Вокруг все такое же убогое, как и раньше. Но мне по–прежнему плевать. Потому что рядом Матвей. И он мне… блин, что в пятнадцать лет, что сейчас — по–прежнему безумно нравится.

Сердце колотится на разрыв. Меня потряхивает: я будто испытывала некоторую власть над его сильным телом. Над новой версией девятнадцатилетнего Матвея. Это было невероятно.

Касаюсь руками его груди, он сгребает в охапку и бесцеремонно прижимает к себе. Откидывается спиной на кафель. Я встаю на его ступни, потому что пол прохладный. Только заметила. Да и что уж там, грязноватый. Пусть сам стоит.

— Ты можешь прополоскать рот, — предлагает Матвей на выдохе.

— Не хочу, — бурчу упрямо. Он отчего–то вздрагивает, и прижимает меня сильнее. — Тебе понравилось?

Матвей быстро кивает несколько раз. Его щеки румяные. Глаза полуприкрытые.

— Ужасно волновалась. Первый минет в моей жизни.

— Разве? — переспрашивает он. Чуть отворачивается. Будто тоже стесняется.

Я мгновенно ощущаю напряжение в его теле и между нами. Ревнует? Брезгует? Не говорит ничего. Только обнимает.

— Спасибо. Было... — Он прерывается, облизывает губы. — Нереально. Неважно какой по счету.

Но при этом таким тоном, что дураку очевидно — это важно. Для него сейчас это крайне важно. Важнее не бывает. Но не признается же. Упертый. Стоит, обнимается.

Мои щеки начинает пылать. Ну как он мог поверить в ту тупую ложь за столом?!

Матвей

Дело вообще в другом! Блть. Если это гормональное влияние на разум, то не знаю. Сука, за что оно так? Фантазия на полную, четкое желание сдохнуть накатывало волнами в момент экстаза. Ни фига себе психологический триллер.

Мазохизм с*аный, я на такое не подписывался. И если эволюция придумала ревность ради размножения, то е*ал я в рот всю эту теорию Дарвина и ее создателя.

Тупо больно. Без каких–то возвышенных эпитетов и виртуозных рифмованных сочинений. На фиг всю нашу классику. Одно только слово — больно.

Не хочу это чувствовать. Не собираюсь, не буду.

Чувствую.

Запрокидываю голову и закрываю глаза.

Думал же по–всякому. Пока курил там под окном, на улице. Не то чтобы я был каким–то доморощенным у**аном, который считает, что главное в телке — это невинность. Если бы мы с Юлей сегодня познакомились и я знал, что у нее были контакты разного там масштаба и профиля — да и бог с ними. Ну не сразу человеку повезло со мной. Мы бы просто это не обсуждали поначалу. А потом бы я сделал так, чтобы она о них навсегда забыла, как и любой нормальный мужик на моем месте в отношениях.

Чтобы контакты лишние померкли в памяти, и я только один там остался.

Но это, мать вашу, Юля.

Та самая Юля. Моя Юля. Которую я всю знаю до сантиметра. И то, что она была с кем–то, хотела кого–то — это тотально и насмерть. Тотально ужасно и несправедливо, даже если с логической точки зрения нормально — мы ведь расстались к тому времени. И она могла делать, что хочется.

Неадекватно ненавидеть человека за то, что он не твой. Не так ли?

Сегодняшний секс был зря. Мы не друзья, не просто знакомые. Я кончал ей в рот и думал о том, что мы можем либо вместе навсегда, либо врагами быть.

Е*ать ее тело — основное мое желание на данный момент. Но после кого–то я просто не могу. Не брезгую, нет. Просто не могу принять и осмыслить, что она хотела другого.