какая-то надпись — незнакомые буквы были высечены без промежутков, словно там размещалось ровно одно слово. Выпуклый овальный медальон в центре действительно напоминал герб — в рисунке угадывались распластанные крылья и развернутые знамена.

— Это гномы делали?

Феликс пренебрежительно фыркнул.

— Я так не думаю. По рассказам, гномская резьба настолько искусна, что неотличима от нарисованной картины. И прочна. Здесь куча щербин и в орнаменте есть пропуски и нарушения регулярности. Так что — нет, конечно. Человеческая это резьба.

— Ты, кстати, заканчивай, — заметил он через пару минут. — Хватит уже. Потопчись там только вокруг — грунт нигде не проваливается?

— Нет, вроде. А должен?

— Ну, вдруг при обрушении какая-то полость образовалась. Не хотелось бы туда ухнуть.

— Да уж, тут ты прав, — Раину вспомнилось их приключение с цепью. — Совсем не хотелось бы.

Вернулся Савон с целой вязанкой хвороста и сучьев. Свалил их поодаль.

— Что там в лесу? — спросил его Раин?

— Лес, — лаконично ответил тот. — Деревья, кусты, трава. Кстати — есть ручей. Если кто-то хочет пить — пожалуйста, совсем недалеко.

— А Калей на тракт ускакал?

Савон пожал плечами.

— Не беда, скоро придет. А понадобится еще — сходим. Пошли костер разводить.

— Тебе еще помощь нужна? — спросил Раин у Феликса.

— Нет, — отмахнулся тот. — Я сейчас попытаюсь крышку окончательно очистить и зарисовать всю эту бодягу. Посмотрим, может в Пригорье какие знатоки древних наречий есть. Любопытно, кто здесь лежит и чем он прославился.

Он старательно вырезал из зеленых прутьев разнообразные лопаточки. Савон и Раин смотрели на его приготовления.

— Вам костер не пора разводить? — спросил их Феликс, не отрываясь от работы.

— Дождемся Калея? — спокойно ответил Савон. — Чего костер зря гореть будет?

Феликс фыркнул, закончил свои приготовления, прошел к крышке и начал старательно отчищать ее от остатков земли, попеременно орудуя лопаточкой и чем-то вроде короткой метелки.

Калей пришел минут через десять.

— Кому там зверей не хватало? — спросил он, ставя котелок на землю.

— Что случилось?

— Ну, по крайней мере медведи здесь есть.

— Ты что, медведя видел?

— Самого — нет. А вот следы видел. Когда воду набирал — видимо, там водопой. Единственное место, где к берегу подобраться можно.

— Это точно медвежьи следы?

— Может и не медвежьи, я же вам не Зверобой. Но когти у зверя громадные. И тяжелый он — след в мокрый грунт глубоко уходит.

— Десять негритят, — пропел Феликс, не отрываясь от работы. — Пошли играть в… аркаду. Один попался зверю в пасть и их осталось… мало.

— «Мир Средиземья» — не аркада.

— Какая разница? Главное, что в рифму.

Савон встал и подхватил котелки.

— Да уж… а мы тут разгулялись в одиночку. Дальше — только по двое. Калей, тут вода поблизости есть, так что…

— Так что умываться ходим парами, один поливает, другой сторожит, — снова встрял Феликс. — И на оправку тоже — один…

— Ты заткнись, а? Скажи лучше, ты закончил, остряк?

— Нет пока. Вы работайте, работайте, я к вам попозже присоединюсь. С Калеемпотом умыться сходим.

Савон глянул на свои руки.

— Ну, а мы тогда сейчас. Только разведем костер.

На готовку ушло больше получаса, по истечении которых более менее умытые и очень голодные они сидели у костра, вылавливая из котелка маленькие кусочки мяса.

— Это что за надпись там? руны? — спросил Раин у Феликса.

— Какие, нафиг, руны, — приветливо откликнулся тот. — Обычные буквы.

— Не по-русски написано? — попытался пошутить Калей.

Феликс отнесся к вопросу серьезно.

— Я об этом уже думал. Мы тут все общаемся, как привыкли. То есть русский — это аналог всеобщего языка. А что нам про него известно? — обратился он к Савону.

Тот поразмыслил.

— Немного, — признался он. — Разговаривают на нем все, даже орки. Пожалуй, все.

— А происхождение?

— Скорее всего, он потомок какого-то человеческого языка. Нуменорского, вероятно. А тот — эльфийского. Толкиен по языкам сильно прикалывался, но это все как-то мимо меня прошло. Увы.

— Угум. Вот я и искал сходство. Думал, может быть что-нибудь сам разобрать смогу. Ну, типа как мы какую-нибудь древнерусскую надпись.

— И что? Смог?

— Нет, не получается. Буквы все незнакомые, круглые, с засечками. Разделения по словам нет, совсем. Одно большое слово во всю надпись.

— Странно. То есть это не нуменорцы и не их родня, скорее всего. Какой-то другой народ.

— А на мордорский похоже? — полюбопытствовал Раин.

Феликс покачал головой.

— Я надпись на кольце помню из фильма, она вся такая… острая. А тут кругленькое все.

— Лингвист, — прыснул Калей. — Сравнительный анализ кругленьких и остреньких языков.

— Не языков, а систем письменности! — Феликс внушительно поднял палец. — Не путай!

Котелок опорожнили быстро. Савон раздал всем по галете.

— План такой, ребята. У нас времени до ночи. Ночь проведем здесь — хотя после открытия Калея это и выглядит небезопасным, но … делать нечего. А завтра нам всем надо возвращаться в Пригорье. То есть с утра срываемся и идем. Как раз к вечеру туда дочапаем. Феликс, понял? Без всего этого — я еще пару часиков покопаю…

Тот, против обыкновения, согласился.

— Собственно, нам осталось крышку поднять, да кости старые потрясти. Посмотрим, чего там есть. Кстати, где вы все-таки лопату-то потеряли? Мне за нее Туффголову оторвет!

— За второй лопатой вечерком сходим, попробуем вытащить.

— Как вы ее вообще умудрились посеять?

Раин и Савон рассказали об утреннем происшествии.

— Хмм, интересно, — протянул Феликс задумчиво. — Что за цепь? Тайник там был, ловушка или просто висела, как элемент антуража? Она как выглядела? Не золотая была? Не украшение?

— Золото вроде бы не ржавеет, — откликнулся Раин. — Та была вся ржавая, но еще крепкая.

— Крепкая, говоришь… — Феликс откинулся на траву. — В плане та гробница такая же была, как эта?

— Вроде да. Мы же планов не составляли.

Калей догрыз галету и встал.

— Ну что, закончили?

Феликс лениво глянул на него.

— Юноша, обед заканчивается не тогда, когда заканчивается еда. А тогда, когда у тебя складывается внутреннее убеждение — все, пора вставать и снова приниматься за работу.

Калей, хихикнув, снова сел.

— Если честно, внутреннего убеждения работать, у меня нет в течение последних лет восьми моей жизни. Да и за предыдущий период я не уверен.

— Во! Речь настоящего убежденного лентяя, — радостно возгласил Феликс. — Был бы стакан с вином — поднял бы его за наше нерушимое братство.

— Да уж, вина еще нам тут не хватало, — беззлобно проворчал Савон. — Кстати, пока у вас внутреннее убеждение не созрело — расскажите, что в той башне нашли. Кроме светильника.

— Кроме светильника почти ничего, — ответил Феликс. — Вскрыли земли примерно на трех квадратных метрах, посмотрели. Черепков много, я, в