Я вбежал внутрь, постоял несколько мгновений, переводя дыхание. Громко выкрикнул:

— Дарина!

Кажется, за одни лишь сутки это превратилось у меня в привычку?

— Дарина!

Гнездо только по меркам раменского небольшое. А так-то помещений тут изрядно, особенно учитывая соседние здания.

Сколько мне тут бегать?

Вдруг девчонки закрылись в своей «защищённой зоне» и колют сейчас мутаген?

А его вообще колют? Или едят, или вдыхают, или в нос капают?

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Я же призван, так? На мне эта самая «печать Гнезда». Я его слышу, оно мне помогало, и я, между прочим, его защищал в смертельном бою!

Пусть это не телепатия, но как-то же оно может мне помочь?

Голос Гнезда сейчас был слабым, едва слышимым, словно оно дремало. Но я позвал, отчаянно, будто крича внутри головы. И навстречу мягко качнулась волна.

Удивительно, я раньше этого боялся!

Едва-едва ощущал, проходя мимо, но морщился, будто услышав скрип мокрого пальца по стеклу.

А теперь это было… ну, не моё, конечно. Но и не чужое.

Как Дарина.

Опять же — никакого голоса, никакого знака, но я понял, куда мне идти.

— Спасибо, сестра, — сказал я. Почему-то я стал воспринимать Гнездо в женском роде. Так, наверное, и едут кукухой.

И снова побежал, по дурацким коврам и тряпкам, куда только смотрит пожарный надзор…

В очередном коридоре на втором этаже я обнаружил три медицинские каталки и это меня почему-то напугало. Я обогнул их и ворвался в кабинет, который судя по размеру и «предбаннику» для секретаря мог принадлежать и министру или кому-то из заместителей.

Но сейчас это было что-то вроде больничной палаты.

Не спрашивайте, какая в этом логика, у Изменённых она тоже… изменённая.

У стен стояли медицинские кровати, жутковато-технологичные, из металла и пластика. Три были заняты. Рядом с ними высились стойки капельниц и лежащим на кроватях что-то вливали.

Но Дарина и Наська стояли рядом. Обе уставились на меня с растерянностью и даже испугом.

— Дарина… — я прислонился к косяку.

Нет, ноги всё-таки тряслись.

— Ты ещё не колола себе мутаген?

Дарина покачала головой.

Я выдохнул. Спросил:

— А мелкой?

Опять недоумённый взгляд — нет, не колола.

— Фух! — сказал я. — Слушай… не надо.

— Почему?

— Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно?

— Более чем, — сказала Дарина. Посмотрела на кровати.

— А это… кто…

Я подошёл ближе. И замер.

В трёх койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное. А может и старше, они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щёки — была бы красавицей.

— Это… чего? — спросил я.

— Новые куколки, — сказала Дарина. — Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ.

Она помолчала.

— Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете.

— Они спят, — сказала Наська. Она была непривычно серьёзной. — Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… — она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. — А те попозже.

— Теперь не умрут, — подтвердила Дарина.

Я кивнул.

Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Изменённых.

Но… у этих детей не было иного спасения.

— Это хорошо, — сказал я. — А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген?

— Максим, у нас и мутагенов нужных нет, — сказала Дарина. Глаза её медленно разгорались сиренью. — Мы их ещё не заказывали.

Мысленно я стукнул себя по лбу.

Ну да! Она же говорила, что мутагены они заказывают у Продавцов.

— Балбес, — сказал я. — Чего я подрывался-то так?

Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась.

— Я на вас не смотрю, — фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды…

Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять.

И остановилась.

Сказала:

— Максим, что именно сказал Инсек?

— Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да?

Я протянул руку к её лицу.

Дарина отступила на шаг.

— Ты что? — не понял я.

— Это был приказ? — спросила Дарина.

Я наморщил лоб.

— Распоряжение.

— То есть приказ, — прошептала Дарина.

— Ну… наверное.

— Уходи, Максим.

— Что?

Мне показалось, что я ослышался.

— Гнездо признательно призванному за помощь, — сказала Дарина, сухо и официально. — Гнездо возвращает тебя тебе и забирает призыв.

— Дарин? — непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне.

— Гнездо ещё раз выражает благодарность, — сказала Дарина. По щекам у неё текли слёзы. — Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо.

Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда — и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть я его просто не замечал.

— Ты чего? — спросил я жалко. — Чем я тебя обидел, а?

— Макс… — тонко сказала Наська. — Никаких действий нестандартных для жницы, Макс!

Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь.

— Ну это же… — я беспомощно пожал плечами. — Это же другое…

— Это нестандартно, — сказала Дарина. — Чело… Максим, уйди!

И я понял, что должен уйти.

Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь.