Того, что мне сказал в ответ мистер Паркер, я вам говоритьне стану — однако его слова были для меня очень приятными, и я.., да..,все-таки чуточку возгордилась.

Удивительное дело — что ни делается в этом мире, все клучшему… Мистер Роде снова женился — на очень славной, разумной девушке — и уних родился чудесный ребеночек — и — что бы вы думали? — они просили менястать крестной. Как это мило с их стороны, не правда ли?

Ну, да что это я разболталась — сколько времени у васотняла…

Глава 1

Они обогнули обсаженную кустарником аллею.

— Ну, вот мы и пришли. Думаю, это как раз то, что тебенужно, — сказал Реймонд Уэст.

От восторга у Хореса Биндлера даже дух перехватило.

— Господи! — вскричал он. — Глазам своим неверю!

Его голос упал до благоговейного шепота.

— Нет, это что-то неслыханное. Настоящее чудо. Лучшийобразец эпохи.

— Я знал, что тебе понравится, — с удовлетворениемзаметил Реймонд Уэст.

— Понравится?! Да это.., это...

Так и не найдя слов. Хорее деловито расстегнул ремешокфотоаппарата и не медля приступил к съемке.

— Это будет жемчужиной моей коллекции! —восторженно объяснял он. — Ты даже не представляешь, как увлекательнособирать подобные несуразности. Придумал лет семь назад... В ванне, как сейчаспомню. Последний шедевр я обнаружил в Генуе, в Кампо-Санто, но он и в подметкине годится этому монстру! Как он, кстати, называется?

— Понятия не имею, — пожал плечами Реймонд.

— Но должно же у него быть какое-то название?

— Ну... Местные жители окрестили его «Причудой Гриншо».

— Гриншо — это тот, кто его построил?

— Ага. То ли в шестидесятых, то ли в семидесятых годахпрошлого века. Такой местный герой... Вырвался из нищеты и сколотил сказочноебогатство. В одном только мнения расходятся — с чего это ему вздумалось вдругвыстроить такую штуку. Одни говорят, он уже просто не знал, куда девать деньги,другие — что хотел произвести впечатление на кредиторов. Если верно второе, тономер не удался, потому что кончил он полным банкротом или чем-то вроде этого.Отсюда и название.

Щелкнул затвор фотоаппарата.

— Порядок, — удовлетворенно произнес Хорее. —Кстати, напомни мне как-нибудь показать тебе триста десятый номер своейколлекции. Совершенно невероятная каминная доска итальянской работы... Чертвозьми! Интересно все-таки, о чем он думал, сооружая это страшилище?

— Ну это-то можно себе представить, — сказалРеймонд. — Он посещал замки Луары. Видишь вон те башенки? Потом, видимо,попал под обаяние Востока. Вот тут, несомненно, влияние Тадж-Махала. А вотфлигель явно в мавританском стиле. И конечно же традиции венецианской дворцовойархитектуры. — Мне все это даже очень импонирует.

— Интересно, где он разыскал архитектора, которыйвзялся воплотить все это в реальность? Реймонд пожал плечами.

— Думаю, как раз с этим проблем не было. Архитекторобеспечил себя на всю жизнь, а Гриншо, наоборот, разорился.

— А можно посмотреть на дом с другой стороны? Или тамуже частные владения? — поинтересовался Хорее.

— Вообще-то мы уже в частных владениях, — ответилРеймонд, — но это не важно.

— А что теперь здесь? Приют для сирот? Пансион? Готовпоспорить, что не школа: слишком уж тихо, да и спортплощадок нет.

— Ты не поверишь... Здесь все еще живут Гриншо!Каким-то чудом им удалось сохранить дом. Сначала его унаследовал сын —редкостный, кстати сказать, был скряга. Всю жизнь провел в дальней комнате,исхитрившись не потратить ни пенни. Возможно, впрочем, у него их и не было.Теперь здесь хозяйничает его дочь. Довольно эксцентричная пожилая особа.

Рассказывая все это, Реймонд мысленно поздравлял себя с тем,что догадался показать гостю «Причуду Гриншо». Ох уж эти литературные критики!Ну зачем, спрашивается, делать вид, что прямо-таки мечтаешь провести выходные всельской местности, если начинаешь скучать, не успев туда добраться? Реймондупозарез нужно было дотянуть до завтра, когда должны прийти воскресные газеты.Как удачно, что он догадался показать ему эту штуку! «Причуда Гриншо» обогатитего знаменитую коллекцию.

Обогнув угол дома, они вышли к запущенному газону, по краюкоторого располагались несколько поросших цветами альпийских горок. Завидевсклонившуюся над ними женскую фигуру, Хорее в полном восторге дернул Реймондаза рукав.

— Бог мой! — вскричал он. — Ты только взглянина ее платье! Набивной ситец! А рисунок? Эти цветочки... Неподражаемо! В такихраньше горничные ходили. О, незабвенные времена! Детство, деревня... Открываешьутром глаза, а над тобой стоит горничная в ситцевом платье и чепчике, и все этотак накрахмалено, что хрустит при каждом движении! Ты хоть представляешь себе,что такое чепчик? Я, например, как сейчас помню: муслиновый такой, с лентами...Хотя нет, ленты, кажется, были у другой, которая прислуживала за столом. Ну дане важно... В общем, это была самая настоящая горничная, и она держала в рукахогромный медный таз с горячей водой. Знаешь, дружище, я уже почти не жалею, чтосогласился приехать.

В эту минуту женщина выпрямилась и обернулась к ним. В рукеона держала маленькую садовую лопатку. Ее внешность производила странноевпечатление. Седые волосы неряшливыми жидкими прядями падали на плечи, наголове красовалась нелепая соломенная шляпа — в Италии такие обычно надеваютлошадям, — пестрое платье доходило почти до щиколоток, а с обветренного ине слишком чисто умытого лица оценивающе смотрели удивительно проницательныеглаза.

— Простите нас за вторжение, мисс Гриншо, — начал,приближаясь к ней, Реймонд Уэст. — Надеюсь, вы простите нас, узнав, чтомой гость, мистер Хорее Биндлер (тот снял шляпу и поклонился), всерьезувлекается историей и.., э.., памятниками архитектуры.

Реймонд Уэст произнес это с той непринужденностью, котораясразу отличает модного писателя от простого смертного.

Мисс Гриншо оглянулась на громоздящееся за ее спинойфантастическое сооружение.

— Да, — просто согласилась она, — у насдействительно очень красивый дом. Дедушка построил его, когда меня еще и насвете не было. Говорят, ему хотелось поразить местных жителей.

— Уверен, мадам, это ему удалось, — учтиво сказалХорее Биндлер.

— Мистер Биндлер известный литературный критик, —счел нужным сообщить Реймонд.

На мисс Гриншо это не произвело ни малейшего впечатления.Она спокойно продолжала: