— Там полно зеркал, — отмахнулся Хитч. — В каждом поселении несколько, есть совсем маленькие, а есть во всю стену. Глупо запрещать зеркала… Я так считаю… То есть они могут быть полезными…

Хитч понял, что болтает поперек устава, и поправился:

— А вообще, конечно, правильно. Зеркало опасная вещь, правильно их запретили. И если встретятся, то в них лучше не смотреть.

— Почему? — спросил Джи.

— Они затягивают. Как высота примерно. Стоит только начать смотреть, как остановиться уже нельзя, все смотришь и смотришь…

Хитч поморщился и потер подбородок.

— Я знал одного парня, — Хитч поморщился глубже, — парень этот привез тайком зеркало и все смотрел, а через два дня его затянуло в ножи дробилки.

— Бывает… — грустно сказал Джи. — После рейдов многое случается… Хорошее тоже случается. Знаете Добера? Он один раз всего в рейд сходил, а как вернулся, так сразу на иридиевую жилу наткнулся. Ему за эту жилу полтора года двойную дозу капсул выдавали.

— Двойную? — спросил с завистью Локк.

Я слышал историю про этого Добера. Иридий-то он, конечно, нашел, только от двойной дозы капсул у него сделалось прободение внутренностей, и прожил он совсем недолго.

— Двойную, — подтвердил Джи. — Повезло…

— Это не повезло, — усмехался Хитч, — это ерунда. Вот одному повезло, это да. Он провалился в канализацию и стукнулся головой. Его нашли и вытащили, не сразу, но вытащили. И в руках у него была подкова.

— И что?

— Если находишь подкову, то тебе дальше в жизни только везет. Тебя ничто не может взять. Ты находишь самородки, находишь гелиевые ведра, надо только подкову с собой носить. Этот носил. Однажды их партию направили в Железную Лощину за рудой. И у них прямо там лопнул реактор. В танке погибли все, а у него всего руку обожгло, да и то до локтя. И потом еще несколько раз он в гиблоту влипал — и ничего, ни одной царапины, палец оторвало, и все. И что самое главное — у него дети нормальные.

— Все? — с недоверием спросил Джи.

— Абсолютно, — кивнул Хитч. — Все до одного. Ни одного виндиго, все хорошие. Вот так. Подкова — это счастье и везенье. Так что если увидите подкову — вам на всю жизнь повезло.

— Что такое подкова? — серьезно спросил Джи.

— Ты что, не знаешь? — усмехнулся Хитч.

— Не знаю.

Хитч пожал плечами и нарисовал карандашом на стене подкову. Загогулина, ничего необычного.

— Я таких в кузнице могу за двадцать минут десяток сделать, — пожал плечами Джи.

— Молчи, дурак, в кузнице… В кузнице не годится, надо, чтобы само нашлось…

— А про детей это точно? — спросил Джи. — Ну, что дети нормальные получаются?

Джи живет в четырнадцатом секторе, далеко от нас, но я слышал, что с детьми в его семействе проблемы. Сам Джи четвертый по счету, все предыдущие были неудачными. И велика вероятность, что у него тоже будут неудачные. А каждый неудачный — это уменьшение шансов на выживание колонии, это перерасход ресурсов, перерасход площадей, ну и так далее.

— Абсолютно точно, — заверил Хитч. — Все дети здоровые. И, кроме того, он мог в кости у любого что хочешь выиграть. Любую вещь.

— Во что выиграть? — не расслышал Джи.

— В кости.

Хитч сунул руку в карман, вытащил жестяную коробочку. Потряс ее, в коробочке прогремело.

— Откуда это у тебя? — подозрительно спросил Бугер.

— Откуда-откуда — оттуда, — нагло ответил Хитч.

— В рейде разрешено иметь только одну личную вещь, — прошептал Бугер.

— Это тебе одну. А мне две можно, я начальник, за это мне полагаются облегчения. Вот я могу с собой две вещи взять в рейд. А кости я, кстати, нашел в прошлом.

— И как в них играть? — Бугер свесился со своей полки.

— Просто. — Хитч подкинул кости и ловко их поймал. — Очень просто. Ты берешь одну кость, я беру другою. Сначала ты кидаешь, затем я. У кого больше точек, тот и выиграл. Я же говорю, все очень просто.

Все оказалось на самом деле просто, скоро Бугер и Джи проиграли Хитчу по две дневных нормы капсул каждый. Я не играл, я раньше видел мультфильм, там один проиграл другому все, даже свои полосатые штаны.

Стал я рассказывать сам себе сказку, больше-то некому было. Про мужика, который поймал рукавицей золотую рыбку и стал у нее разных разностей выспрашивать. Мне эта сказка нравилась, потому что она про глупость. У мужика всего три желания, а он всякую ерунду себе заказывает. А рыбка всю эту ерунду выполняет, а в конце ничего хорошего не получается: мужик без штанов, а рыбка в море-океан нырк и только хвостиком махнула.

Вот такая, однако, ихтиология, такое, кажется, слово.

Четыре раза эту сказку рассказал, туда-сюда, и бросил, не помогло. Только кручина еще больше закручинилась, оптимизм прохудился, настроение просело. Никакого. Я потерял почти все, что мог, и теперь надо было определяться со своей дальнейшей судьбой. Надо было что-то делать, а я не знал что, ничего в голову не приходило. Поэтому я решил поступить так: пойду бродить целый день между деревьями куда глаза глядят, и в течение этого дня наверняка мне будет какое-нибудь указание. Хромой вот сверялся с полетом птиц и всегда в этом полете видел указания. Мне тоже какая-нибудь перепелка просигналит, подаст знак крылом иволга… Если они не улетели куда-нибудь на юг, куда они улетают обычно, глупые стрижи…

А если не случится указания, отправлюсь просто на юг, ведь отсутствие указания — тоже указание. Я закрыл глаза поплотнее, чтобы не видеть, где солнце, и принялся вертеться. Когда голова закружилась, я остановился и посмотрел. Лес, который шумел передо мной, ничуть не отличался от того леса, что шумел справа, или слева, или за затылком.

В этот лес я и направился. С легкой душой, шагнув с левой.

Часа через три наткнулся на небольшой круглый водоем, озерко. Из него вытекал мелкий и прозрачный ручей, я отправился вдоль этого ручья, обрывая с кустов еще не растащенные белками орехи, зачерпывая иногда воды и примеряясь к спинастым форелям. Ручей для меня и моего настроения был вполне подходящей стихией — вилял, рисовал круги и тек то в одну, то в другую сторону, прямо как моя мозговая активность, эскапады выписывал.

Шагал я по берегу, но никакого указания не встречал. Вот Хромой, к примеру, он рассказывал, как меня нашел. Отправился он в лес. Тогда весна была как раз ранняя, птицы еще совсем не прилетели, и определять судьбу по их полету было сложно. А Хромой пожелал очень, чтобы ему случилось указание. Очень сильно. И только пожелал, как сразу на знак наткнулся. Видимо, раньше там дорога рядом проходила, и из земли торчал знак — на железной такой палке, он заржавел за все время своего стояния, и Хромой его не заметил, хлопнулся о него лбом. Поднял голову — смотрит, а на знаке стрелка нарисована. Идти туда, значит. Двинул Хромой по этой стрелке и нашел меня.