Аеще яужасно зла, Брюс, поэтому ивзяла вруки дневник. Незнаю, пойдули снова кпсихотерапевту. Вчера она сказала одну вещь, которая выбила меня изколеи ис тех пор крутится уменя вголове, каккарусель. Вдовершение всего япоссорилась соСкарлетт. Она позвонила вчера. Видимо, «другой часовой пояс»– слишком сложное длянее понятие. Яответила назвонок, несмотря нараздраженный вздох Оливера, который уже выключил свет. Последние три недели отСкарлетт небыло нивесточки. Низвонков, нисообщений, ни-че-го.

Уединившись вванной, ясела наплиточный пол ивключила камеру. Скарлетт была безкосметики, ее обесцвеченные платиновые волосы были небрежно собраны нето вхвост, нето впучок, изкоторого торчали отдельные прядки, подминдалевидными глазами, обрамленными длинными ресницами, синели круги.

Я была тронута, заметив насестре старую темно-синюю толстовку снадписью «Университет Брауна», которую подарила ей вовремя учебы.

–Ты похудела,– заметилая, присмотревшись кее лицу.– Ты хорошо питаешься?

–Хорошо, просто отлично,– сосмехом ответила Скарлетт ипомахала перед камерой картонной коробочкой срисовой лапшой. Потом подцепила лапшу палочками иотправила врот.

Я закатила глаза.

–Может, начнешь нормально готовить вместо того, чтобы пихать всебя разный фастфуд?

–Нет времени, яработаю денно инощно.

–Надчем?

–Надальбомом! Аеще янашла постоянную работу вбаре, который находится водном изкрутых районов Манхэттена. Буду петь там посредам, правда, репертуар выбираю нея, ион дерьмовый. Нозато там платят триста баксов заночь…

–Здорово…

–Кроме того, бар набирает популярность. Может, там явстречу кого-нибудь, кто… ну, ты знаешь…

–Какпонимаю, утебя все хорошо?

Насамом деле ямало что понимаю. Эшли иДакота убеждены, что Скарлетт портит себе жизнь этой своей одержимостью музыкой ичто ядолжна заставить ее отказаться отдетской мечты. Честно говоря, яне знаю, какбыть. Скарлетт намотала лапшу напалочки словкостью, наводящей намысль, что она– завсегдатай китайского ресторанчика, надкоторым живет.

–Да-да, все прекрасно… Якое скем встречаюсь.

–Давно? Какего зовут?

–Уже три недели. Его зовут Алехандро, он испанец…

Скарлетт встречается спарнями спятнадцатилет.

Впрочем, встречается– несовсем верное слово. Тусуется, проводит несколько ночей вих постели, апотом бросает, чтобы любой ценой избежать отношений, которые будут длиться дольше нескольких дней. Поэтому мне совсем необязательно запоминать этого Алехандро, укоторого, кнесчастью длянего, скоро выйдет срок годности.

–Ты неповеришь!– вдруг воскликнула Скарлетт.– Язавела котенка!

–Котенка? Правда?

Она поставила перед камерой рыженького котенка ипотерлась щекой оего мягкую шерстку. Котенок замурлыкал. Лицо Скарлетт осветила улыбка подлинного счастья, ина мгновение мне вспомнилась маленькая девочка изКвинстауна, которой она некогда была.

–Его зовут Дэвид Боуи.

–Авот яникогда незаведу кота.

–Неговори так! Если яумру, тебе придется взять Дэвида себе.

–Ты неумрешь.

–Умру, вдвадцать семь лет. КакКурт Кобейн илюбая другая уважающая себя рок-звезда. Уменя все распланировано.

Скарлетт выглядела очень серьезной иискренне переживала засудьбу Дэвида Боуи, поэтому яторжественно пообещала позаботиться окотенке после ее смерти. Она вздохнула стаким облегчением, что яне осмелилась сказать, что котенок проживет меньше, чем она, что котенок– обуза, которую нельзя бросить через три дня, какбеднягу Алехандро.

–Какработа?

–Ты проработу вкафе «Уай»? Яуволилась,– ответила Скарлетт снабитым ртом.

–Господи Боже! Почему?

–Потому что работа официанткой убивала мой творческий потенциал. Мои последние песни, они…– Скарлетт нахмурилась ипосмотрела прямо вкамеру, словно подбирая слова.– Все демо-песни, которые язаписала… Вних нет души. Думаю, наэтот раз ясделаю все правильно. Ядолжна выложиться пополной.

Я растерялась. Скарлетт проработала вкафе «Уай» почти два года, там унее был гибкий график, дававший возможность заниматься музыкой, иприличная зарплата, позволявшая снимать комнату вБруклине, ане бродяжничать илиломиться кмаме, которая больше нежелала ее принимать. Атеперь Скарлетт бросила эту стабильную работу, чтобы посвятить все время написанию альбома. Ябуквально слышала, какОливер толкает речь онезрелости моей сестры иее полном непонимании реальности, ав заключение говорит, что небудет содержать ее, когда она останется безкрыши надголовой.

–Зря ты уволилась,– вздохнулая.– Чем ты собираешься платить зааренду?

–Ах да… Ясейчас намели, поэтому хотела спросить, сможешьли ты одолжить мне немного денег?– спросила Скарлетт, нацепив налицо свою фирменную улыбку Джулии Робертс изахлопав ресницами.

Обычно ясоглашаюсь. Язарабатываю достаточно, чтобы помочь своей сестре всложную минуту, ноябыла уставшей ирасстроенной, аСкарлетт три недели неподавала признаков жизни.

–Послушай, Оливер уже злится, что ядаю тебе деньги. Мы собираемся завести ребенка, инам нельзя тратить сбережения направо иналево.

–Ноявсе тебе верну, когда…

–Когда разбогатеешь, да, знаю. Проблема втом, что ягодами это слышу игодами перевожу тебе деньги. Мне нелегко убедить мужа, что однажды ты иправда все нам вернешь.– Незнаю, что наменя нашло. Обычно яне разговариваю так соСкарлетт. Может, яустала, аможет, все дело вмозгоправе, которая довела меня дотрясучки…– Япродолжила:– Знаешь, что сегодня сказала мой психотерапевт?

Скарлетт закатила глаза:

–Тебе ненужен психотерапевт, Алиса! Непонимаю, почему ты идешь уОливера наповоду…

–Она сказала,– перебилая,– возможно, яне беременею потому, что подсознательно боюсь тебя предать ибоюсь, что ты почувствуешь себя брошенной.

Тишина. Скарлетт нахмурилась иположила палочки вкартонную коробочку.

–Почему ты говоришь обомне сосвоим психотерапевтом?

–Вопрос вдругом! Почему ты три недели недавала осебе знать, атеперь объявилась ипервымже делом просишь деньги?

Скарлетт сникла, нояне обратила внимания. Уменя изголовы нешла мысль отом, что, возможно, это она вовсем виновата. Илине вовсем, новэтих зависимых отношениях. Явынуждена заботиться оСкарлетт– потому что мама поставила наней крест ипотому что Скарлетт неможет позаботиться осебе сама.

–Сколько еще продлится это ребячество, Скарлетт? Сколько ты собираешься тратить жизнь напогоню замечтой? Сколько мне придется заботиться отебе, ане освоей семье?

–Хорошо, Алиса,– собезоруживающим спокойствием ответила Скарлетт.– Недумала, что ядля тебя такая обуза. Ябольше небуду просить утебя денег. Сама справлюсь.

Я почувствовала, что причинила ей боль, итутже пошла напопятную: