Она дружелюбно улыбается, новыглядит взволнованной. Яна нее необижаюсь, однако всеравно торопливо начинаю собираться.

–Ничего страшного. Я… Ятолько что вспомнила… Уменя дела, мне нужно идти.

Саранья провожает меня додверей. Язнаю, что ей искренне жаль, ноне хочу продолжать этот разговор, нехочу, чтобы мы копались вподробностях моей прошлой жизни. Насамом пороге она, словно что-то вспомнив, спрашивает:

–Кстати, можешь дать мне номер Джереми?

–О… Да, конечно. Безпроблем.

Достаю телефон инахожу то единственное сообщение, которое прислал мне Джереми. Диктую номер Саранье, после чего ташлет мне воздушный поцелуй изакрывает замной дверь.

Решаю пойти домой пешком. День клонится квечеру. Неторопливо прогуливаюсь попарижским улочкам, вдыхая запах теплых каштанов, заглядывая вмагазин, чтобы кое-что купить, апотом позволяя себе соблазниться аппетитной малиновой тарталеткой, которая красуется навитрине кондитерской. Впервые задолгое время уменя выдался хороший день, однако предательство Анджелы оставило ворту горький привкус. Какона могла рассказать Саранье подробности моей личной жизни идаже неупомянуть обэтом? Она ведь так хорошо меня знает! Решаю написать ей ипрояснить ситуацию.

Вернувшись домой, нахожу впочтовом ящике большой коричневый конверт изЛондона.

Удивленно открываю. Внутри лежит еще один конверт, накотором черным маркером выведено «Алисе Смит», иписьмо. Просматриваю его влифте. Письмо написано по-английски, торопливым, еле разборчивым почерком.

Захожу вквартиру икладу конверт нажурнальный столик. Дэвид, который лежал надиване, выгибает спину имяукает, требуя внимания.

–Даже нехочу его открывать,– говорюя, взяв кота наколени.

Дэвид фыркает, демонстрируя свое равнодушие, ия иду налить ему вмолока. Потом включаю чайник, жду несколько минут, пока он закипит, изаливаю водой чайный пакетик. Ставлю чашку рядом сконвертом и, закусив губу, принимаюсь гипнотизировать его взглядом. Разорвав договор аренды квартиры вУэст-Хэмпстеде, яотключила Интернет, электричество, воду иотказалась отпересылки почты.

Можно просто выбросить этот конверт. Жилажея, незная его содержания. Новдруг внутри что-то важное? Икак одно изписем могло прийти напрошлой неделе, спустя столько времени после переезда? Яне верю нивслучайности, нивсовпадения. Если эти письма попали мне вруки, значит, ядолжна их прочитать.

Отпиваю чай. Он слишком горячий. Осторожно разрезаю коричневый конверт ивытаскиваю пачку писем. Счет заэлектричество, рекламное объявление ораспродаже вчесть Черной пятницы, два илитри буклета ибелый конверт снадписью «конфиденциально», штамп накотором указывает, что он был отправлен совсем недавно. Чтобы нибыло внутри, оно безусловно связано смоим прошлым. Апрошлое причиняет боль. Прошлое невыносимо. Несмотря наэто, открываю конверт. Одной рукой держу чашку, дуя наисходящую паром жидкость, адругой разворачиваю сложенный пополам лист бумаги. Стоит увидеть заголовок, каккровь отливает отлица. Торопливо ставлю чашку настол. Чай переливается через край иобжигает мою дрожащую руку, ноболи яне чувствую. Глаза против воли пробегают построчкам, исердце вгруди разбивается натысячу мелких осколков.

Затаив дыхание, перечитываю письмо три раза, потом перед глазами все расплывается отслез, ия начинаю рыдать так сильно, что даже грустное мурлыканье Дэвида, которого яприжимаю кгруди, неможет меня утешить.

* * *