* * *

Лондон, 20августа 2011года

Сегодня утром уменя состоялся первый сеанс упсихотерапевта. Честно говоря, идти кнему мне хотелось даже меньше, чем плавать вТемзе. Перед шикарным зданием вНоттинг-Хилле, где располагался врачебный кабинет, уменя сдали нервы. Язакурила. Впервые завосемнадцать месяцев. Потом выбросила остаток пачки ипо дороге домой побрызгалась духами, чтобы Оливер неузнал.

Оливер только что вернулся сработы. Сейчас он вприхожей. Слышу, какон снимает пальто, ипо запаху понимаю: он принес рыбу скартофелем, которые купил впабе напервом этаже нашего дома. Оливер подошел квопросу культурной интеграции крайне серьезно: стех пор, какмы переехали вЛондон, он живет повсем туристическим стереотипам: пьет только темное пиво, три раза внеделю ест рыбу скартофелем фри, так называемые «фиш-энд-чипс», завтракает красной фасолью ивпять часов пьет чай смолоком. Неудивлюсь, если водин прекрасный день мой благоверный облачится вформу королевских гвардейцев иповедет меня вБукингемский дворец.

Вотличие отнегоя… Яскучаю поАмерике имечтаю туда вернуться. Оливер незнает. Яне говорю.

Надо сказать, все прошло нетак уж плохо. Япро сеанс. Вообще-то психотерапевт мне несовсем нужен, ноесли так Оливеру будет спокойнее… Психотерапевт говорила очень мало: спросила отом, что меня беспокоит, апотом, какни странно, велела писать.

–Очем?– Яприоткрыла отудивления рот.– Яне умею…

–Я непрошу вас написать роман, Алиса. Попробуйте вести дневник. Пишите освоей жизни.

–Зачем?

–Вам станет легче. Ктомуже изложение мыслей набумаге поможет выявить скрытые илиподавляемые чувства.

–Мне неочем писать. Яобычная девушка.

–Что вы подразумеваете подсловом «обычная», Алиса?

–Сомной никогда ничего непроисходит.

–Тогда попробуйте метод автоматического письма. Записывайте все, что придет вголову. Понаитию. Кследующему сеансу напишите две страницы.

Ивот– якупила блокнот. Нестолько из-за психотерапевта, сколько потому, что мне понравилась обложка: она бирюзовая вжелтый горошек, сцитатой: «Нет случая– есть только встречи».

Ладно. Все равно мне неочем писать, поскольку факт остается фактом: сомной никогда ничего непроисходит.

Цифры наэлектронных часах, стоящих наприкроватной тумбочке, меняются с5:44 на5:45. Невключая свет, сажусь впостели. Потягиваюсь (три секунды), отсоединяю телефон отзарядки (четыре секунды) иотключаю режим полета (еще две секунды). Потом кладу телефон натумбочку, между пузырьком соснотворным истаканом воды, иаккуратно выравниваю покраю– так, чтобы он лежал ровно вдесяти сантиметрах оттюбика скремом длярук. Тянусь застаканоми…

Нащупываю пустоту. Один, два,три…

Нет нистакана. Никрема.

Мне нечего выравнивать. Порядка здесьнет.

Только хаос.

«Дыши, Алиса».

Выключатель нена месте. Ищу его, лихорадочно шаря постене, инаконец включаю свет. Это немоя кровать, немоя тумбочка, немоя спальня. Чувствую, каквлажнеют ладони. Меня словно парализовало. Немогу думать. Нужно дышать. Яопаздываю. Чтобы быть вофисе ксеми, нужно приехать настанцию Уолл-Стрит в6:53, дляэтого нужно спуститься вметро непозднее 6:32 и, следовательно, выйти издома в6:24, ноитогда яуспею, только если светофор напересечении улиц Уильям-стрит иПайн-стрит загорится зеленым меньше чем заминуту…

Чтобы все шло поплану, необходимо встать в5:46.

Однако сейчас уже 5:47.

Изглубины воспоминаний всплывает голос Анджелы, тихий иуспокаивающий.

«Дыши, Алиса».

5:48. Внезапная паника рассеивает туман снотворного. Яникогда неопаздываю. Никогда. Вот уже четыре года, шесть месяцев, две недели ичетыре дня яприхожу наработу ровно всемь утра. Яне могу прийти в7:04 итем более в7:13.

Машинально обхватываю левой рукой правое запястье. Прикосновение кпокрытым патиной подвескам, свисающим сбраслета, навевает воспоминания ошелесте волн, ласкающих мокрый песок напляже Наррагансетт, озапахе соленого бриза. Запахе счастья измоего детства. Слышу шум океана, шепот ветра икрики чаек, перемежающиеся сгудками паромов, следующих наостров Блок. Глубоко вдыхаю, считаю дочетырех имедленно выдыхаю.

Вушах снова звучит успокаивающий голос Анджелы.

«Дыши, Алиса. Все будет хорошо». Один. Задерживаю дыхание.

Два. Вспоминаю: явотеле. Три. Яв3623милях отНью-Йорка. Нет. Здесь расстояние измеряется вкилометрах.

Я в5834 схвостиком километрах отдома. ЯвПариже.

Четыре. Яне опаздываю наработу. Уменя больше нет работы.

Давление нагрудь ослабевает. Воздух возвращается влегкие. Открываю глаза. Кномеру отеля непридраться: он чистый, белый, аккуратный. Здесь царит идеальный порядок: стул перед столом стоит ровно, какименю обслуживания номеров, заточенный карандаш лежит параллельно блокноту…

Все хорошо.

Я никуда неопаздываю. Единственная встреча назначена только надесять. Сегодня мир нерухнет.

Три недели– ровно столько уменя неслучалось панических атак. Анджела оказалась права: опасно было уезжать так поспешно. Слишком много эмоций, слишком много перемен, скоторыми надо справиться. Номне пришлось уехать. Уменя небыло иного выбора.

Тщательно застилаю кровать, несколько раз проверяю, неосталосьли складок. Идеально ровно раскладываю подушки исмахиваю микроскопические пылинки скремового покрывала. Горничная несправиласьбы лучше. Наверное, она решит, что ясумасшедшая илидура. Ибудет права.

Тебе ненужны эти ритуалы, Алиса. Ты должна научиться справляться сприступами паники. Должна взять себя вруки, чтобы казаться нормальной. Обычной.