– Алия, здравствуй! – дружески приветствую я её.

– Здравствуйте! – как всегда, подчеркнуто вежлива со мной она.

– Ты не могла бы меня выручить? Тут ваши Шарафееву сейчас зачет сдают. Он случайно, по ошибке одной моей подзащитной трояк поставил вместо четверки. Ты не могла бы мне распечатать еще одну ведомость на группу ВПП-1-04? Она у него до сих пор меньше чем наполовину заполнена, я видел, так что переписывать ему долго не придется.

– Там же еще подпись замдекана нужна, – говорит Закиуллина.

– Ну, если хочешь, схожу я сейчас к вашему заму. Где он?

– Ладно, не надо. Я сама у него подпишу. Подождите немного…

Через пять минут я получаю на руки новый экземпляр ведомости. Я готов ликовать от радости.

– Спасибо тебе, Алия! Ты не волнуйся – он принесет оба варианта: и старый, и новый.

– Пожалуйста. Да я и не волнуюсь.

С улыбками на устах мы расстаемся с ней на сегодня, и я лечу в Б-корпус. Снова почти врезаюсь при подъеме на второй этаж в Валиуллину, снова нахожу Шарафеева в «бункере» – в общем, полное «дежа вю».

– Здравствуйте, Марат Фарукович, еще раз! – говорю я ему, замечая, что мое второе появление стало для него полной неожиданностью. – Вот видите! – демонстрирую свежеотпечатанный список. – Мне в деканате навстречу пошли – новую ведомость дали. Исправьте, пожалуйста, оценку Валиуллиной прямо сейчас, а то она нервничает – ей на экзамен надо уже в понедельник идти, а допуска до сих пор нет.

Шарафеев медленно, нехотя осматривает лист, находит нужную фамилию и говорит:

– Мне, конечно, переписывать сейчас всё придется…

…Естественно, сразу же натыкаясь на мою ответную реакцию:

– Ну, всего лишь процентов сорок от общей численности, Марат Фарукович. А их всего-то в группе двадцать один человек.

Поняв, что деваться ему некуда, а делать хорошую мину этикет требует при любой игре, он выводит нужные зигзаги в графе под номером четыре.

– И еще в зачёточку, Марат Фарукович, – не давая ему остыть, говорю я.

Через минуту, отвесив Шарафееву порцию благодарностей, я выхожу в коридор. Спустя примерно тридцать секунд выслушиваю хвалебную «аллилуйю» от Валиуллиной, а еще секунд через двадцать, едва моя клиентка исчезает из поля зрения, получаю первую эсэмэску от старосты МП-2-05:

«Мы сегодня с Лилей к Вам сможем подойти только после трех, Игорь Владиславович».

Я быстро набираю ответное послание:

«Отлично. Это меня даже больше устроит. Подходите в пол-четвертого к Б-203».

Теперь надо выдвигаться в район аудитории Г-103. Сегодня – последняя поточная лекция у моих основных подшефных гавриков и, значит, всех одновременно старост проще всего будет поймать именно там. Хорошо еще, что эта лекция вообще проводится – по остальным предметам все уже закончено досрочно, но бухучет с его серьезной лекторшей – исключение.

Я перехожу в Г-корпус и спускаюсь на первый этаж. Пройдя по вестибюлю, сворачиваю направо в коридор, столь же узкий и длинный, как в здании, где пребывал Архитектор из второй части «Матрицы». Сто третья находится в конце этого желоба, и, по моим расчетам, там меня уже минут через десять-пятнадцать должны ждать старосты из дневного потока «ноль-семь».

* * *

Последние стайки студентов окончательно покидают огромную, одну из самых больших у нас в вузе, аудиторию. Старосты, предупрежденные моими эсэмэсками, терпеливо ждут меня на первом ряду.

– Здравствуйте, девочки!

– Здравствуйте! – отвечают они мне нестройным хором. Впрочем, хором в обычном смысле слова их голоса назвать нельзя – всего лишь троица восемнадцатилетних пигалиц, но зато в финансовом отношении это дирижеры самой настоящей капеллы – именно их группы уже не один семестр дают самую весомую прибавку к моему официальному жалованию.

Я подхожу к ним вплотную и, как обычно, достаю стопку листов бумаги А-четвертого формата, на которых крупными печатными буквами написан текст. Здесь, вероятно, стоит отметить, что все преподаватели делают ЭТО (не путать с сексом!) по-разному. Кто-то молчит, как партизан, до последнего, и лишь на зачете или экзамене выкладывает студентам, что он хотел бы за четверку получить столько-то, а за пятерку – столько. Это самый тупой способ из всех возможных, потому что самый опасный. Кто-то пишет искомые цифры мелом на доске перед всем потоком, а потом быстро стирает их. Это тоже примитивно – по двум причинам. Во-первых, сейчас во всех мобильниках есть видеокамеры, и вас вполне могут заснять на фоне таких замечательных уравнений, как 3=500, 4=900, 5=1000. А если и не успеют, то обязательно найдутся или придурки, или провокаторы, которые станут переспрашивать, и ваш устный ответ (рисовать что-либо на доске второй раз могут только дауны) также вполне может быть записан на чей-нибудь телефон. И, во-вторых, такая система – всего из трех уравнений – не позволяет дифференцировать людей, которые объективно требуют дифференциации. Те, кто посещали все лекции, всегда рассчитывают на скидку; круглые отличники почти всегда надеются на снисхождение – и так далее, и тому подобное. Поэтому лучше подробнейшим образом заранее расписать все возможные варианты на бумаге, причем именно написать от руки, а не распечатывать набранное на компьютере – вам ведь не хочется, чтобы при каких-нибудь особо неблагоприятных вариантах ваш домашний комп (а на чём вы еще могли набирать подобное?) был реквизирован в качестве вещдока. И уже этот предусматривающий все возможные тонкости текст дать вычитать самым надежным вашим помощницам – старостам.

Посему ясно, что и в этот раз я оперирую подобным текстом, большая часть из которого стандартна, и именно его я кладу на парту перед девочками. Они сбиваются в кучу и вцепляются взглядом в разложенные перед ними листы, как школьницы, впервые увидавшие эротический журнал.

ДОРОГИЕ МОИ! СЕЙЧАС ВАМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЧТО-ЛИБО ГОВОРИТЬ ВСЛУХ! ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ ВОПРОСЫ, ВЫ ИХ МОЖЕТЕ ТОЛЬКО ПИСАТЬ.

На этом первая страница заканчивается. Я смотрю на старост. Они быстро кивают, и я убираю верхний лист, зажимая его в руке. Начинается дружное чтение продолжения:

КАК ВЫ ЗНАЕТЕ, НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД НАМ ПРЕДСТОИТ АТТЕСТАЦИЯ. ТО, ЧТО ВСПЛЫВЕТ ВАШ МЕНЕДЖМЕНТ, – ЭТО ОДНОЗНАЧНО. МНЕ БЫ НЕ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ ЕЩЕ И С МАЛЫМ БИЗНЕСОМ У ВАС БЫЛА ПОХОЖАЯ СИТУАЦИЯ, КОГДА У ВСЕХ ПЯТЕРКИ, И НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ. НО, ПОСКОЛЬКУ ИЗ ВАС ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЧТО-ТО МОГУТ ВЫУЧИТЬ ЛИШЬ ЕДИНИЦЫ, МНЕ КАК-ТО НЕ ХОЧЕТСЯ В ПРЕДВЕРИИ АТТЕСТАЦИИ СТАВИТЬ ВАШИ БЛЕСТЯЩИЕ ОЦЕНКИ ЗА КОПЕЙКИ.

Я убираю вторую страницу. Девицы переглядываются: то, к чему я клоню, очевидно.

КАК ВЫ ЗНАЕТЕ, ТАКИХ ЦЕН, КОТОРЫЕ БЫЛИ У МЕНЯ РАНЬШЕ, ДАВНО УЖЕ НИ У КОГО НЕТ, ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ ДВУХ ИСКЛЮЧЕНИЙ. Я ОДИН ВЕДУ СВОЙ ПРЕДМЕТ И МНЕ НЕ СОВСЕМ ПОНЯТНО, ПОЧЕМУ У ГУЗЛЕЕВОЙ С ВАШЕЙ КАФЕДРЫ ПЯТЕРКА ЧЕРЕЗ ПОСРЕДНИКА МОЖЕТ СТОИТЬ 8000 (ЕЙ ИДЕТ ПОЛОВИНА), НА КАФЕДРЕ ФИЛОСОФИИ ТРОЙКА СТОИТ 1000, А У МЕНЯ 1000 ДОЛЖНА СТОИТЬ ПЯТЕРКА ЗА СЛОЖНЫЙ КУРС. ЕЩЕ НЕ РОДИЛСЯ СТУДЕНТ, СПОСОБНЫЙ ВЫЗУБРИТЬ ХОТЯ БЫ НАЛОГИ, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ ОБО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ.