Перед зданием Д-корпуса нефте-химического университета – бывшего особняка, превращенного после семнадцатого в учебного заведение, – до сих пор красуется памятник одному невинно убиенному революционеру. Хотя революционер наверняка был не таким уж и невинным – как пить дать в свое время сам чужой кровушки сполна полил, но в громких скандалах типа расстрела царской семьи не участвовал, и его отлитое из чугуна изображение сохранилось на видном месте до сих пор. Как, впрочем, и того, кто был главным толкачом всего мутилова, которое некоторые до сих пор именуют «Великой Октябрьской революцией». Тот толкач и поныне блистает своей металлокопией на самой что ни на есть центральной площади – прямо перед зданием местной администрации, давно перешедшей на классово чуждые пролетариату позиции. Одно время я долго не мог взять в толк, почему сие железо не отдают на переплавку, но потом, как мне кажется, понял причину. Эти истуканы ежедневно напоминают руководству – что вуза, что области – об их славной партийно-комсомольской молодости. А если бы у них не было этой молодости, то не было бы и нынешней обеспеченной старости.

По широкой парадной лестнице я поднимаюсь на второй этаж и, пройдя еще несколько метров, открываю дверь абонемента технической литературы. Время – половина шестого, но, как ни странно, народу внутри много – три шепчущихся о чем-то девчонки и двое парней, занятых поисками то ли того, что стоит прочитать, то ли того, что можно украсть. За служебной стойкой никого нет, но я-то знаю, что там в глубине, за стеллажами с книгами, древним советским холодильником и рассохшимся от времени шкафом, меня ждет Она – моя Любовь и, я надеюсь, моя будущая жена. Из раскрученных голливудских звезд она больше всего похожа на Монику Белуччи, только губы у нее значительно тоньше, чем у итальянки. Ее зовут, как и супругу Сальвадора Дали, – родители постарались с выбором имени, ничего не скажешь. И мне это только дополнительно льстит.

Я по-хозяйски прохожу внутрь служебной зоны и сквозь стеллажи вижу, как дверца шкафа начинает колебаться. Наверное, стоит сейчас перед зеркалом, услышав мои шаги, и лишний раз расчесывает волосы. Или обрабатывает их лаком. А, может, просто раскладывает на свои места томики по какому-нибудь сопромату или термеху, которые должны стоять на задней, прилегающей к стене полке и которые всегда лень раскладывать вовремя, по мере их сдачи студентами.

Я поворачиваю скрипящую дверцу, и вижу ее лицо. Ее большие серо-голубые глаза и обманчиво-скромную улыбку.

– Привет! – Я обнимаю ее за талию и целую в ждущие прикосновения губы, потом в шею.

– Привет! – говорит она мне, стараясь не прерывать ни на мгновение мой почти вампирский захват. Впрочем, через пару секунд я сам отрываюсь от ее шеи – Дракула во мне насытился – и начинаю пристально смотреть в черные, затягивающие, как лассо быка, зрачки; потом скольжу взглядом по белым брюкам и алой, украшенной стразами футболке:

– Как дела?

– Ничего, нормально. Я сейчас только отпущу народ, ладно?..

…Через пару минут она возвращается. За это время я успеваю устроиться на одном из не самых удобных стульев (впрочем, других здесь нет) и раз десять мысленно прокрутить свой разговор с Нуриануллиным.

– Как у тебя? Как студенты? – спрашивает Гала, присаживаясь рядом со мной.

– Уфф! – я делаю вид, что смахиваю капельки пота со своего лба. – Есть одна хорошая новость и одна плохая.

– Давай с хорошей.

– Кажется, дело выгорит. Я уж думал, что на этот раз не получится.

– Из-за шефа твоего?

– Да. Но он сам мне вчера, как говорится, сделал такое предложение, от которого я не смог отказаться.

– Какое? Хотя я догадываюсь! – улыбается моя Ненаглядная.

– Именно. Я даже немного удивился. Но делиться придется, это вопрос уже решенный.

– Чё же у вас там все такие продажные? – смеется она.

– Не хуже, чем у вас здесь, – замечаю я.

– А плохая?

– Плохая – то, что ко мне подкатил знакомый парень, наш бывший студент, и очень настойчиво предложил работать по этим делам вместе. У него целая команда из таких же, как он сам, причем один из этой шоблы – родной сынок УБЭПовца, который в районном УВД курирует наш универ.

– Ни фига себе… А что ты ему сказал?

– Пришлось максимально деликатно его отшить – как я могу соглашаться, если, во-первых, на меня уже Бочков сел, и, во-вторых, эти ребята работают за пятьдесят процентов и хотят сделать две штуки за пятерку? У нас на кафедре сроду таких цен не было. Точнее, они были, и намного больше, но не в виде системы. А эти парнишки хотят сделать именно систему.

– И как он отреагировал?

– Чисто внешне – достаточно спокойно, потому что я ему пообещал со следующего года начать работать вместе, а что будет в следующем году, еще неизвестно. Для начала самому дожить надо, а там время покажет. Если Бочкову случайно кирпич на голову не упадет или машина его не переедет, то в принципе есть совершенно реальная отмазка, чтобы не платить ни тому, ни другому. Правда, тогда и сам без денег остаешься, но сейчас главное – выиграть ещё годик.

– А что за отмазка?

– Аттестация, аккредитация. Все эти группы, у которых я сейчас читаю, пойдут на тестирование в полном составе. Если они ничего не напишут по менеджменту – это, как говорится, хер с ним: еще можно как-то брыкаться, косить на то, что они уже все забыли и тэ пэ. Но если они ничего не напишут еще и по малому бизнесу, который у них только-только закончился, то крыть будет уже нечем. Поэтому можно абсолютно честно всем – и Бочкову, и Ренату этому – сказать: ребята, сейчас пока никак не могу. Но тогда и самому всё придется очень строго выдерживать.

– М-да… Ну, и дела у тебя творятся.

– Да ладно – забудь об этом. Я почти уверен, что тот парень, Ренат то есть, ничего не станет в этом семестре в отместку мне делать. Тем более, в одной из групп учится его человек, которому нужна обязательно пятерка – у него зачетка хорошая. Я ему сделаю, как и в прошлый раз, хорошую персональную скидку, и он успокоится. Если он меня заложит, тот, кто придет на мое место, скидки уже не сделает – раз; неясно, станет ли что-нибудь гарантировать вообще – два. Вон Бочков наш: строит же из себя строго и неподкупного, и убедительно так строит. Даже находятся кретины, которые в это верят. Слушай, давай сменим тему, а? Ты уже, наверное, посмотрела все туры в Германию?..

…При словах о Германии моя Ненаглядная оживляется:

– Ага! «Старый город» и «Анкор» очень даже ничего, но там даты тебя не устроят. Ты же ничего не будешь оформлять заранее, чтобы сразу в середине июля поехать, верно?

– Конечно. Это плохая примета.

– Ну, вот. Поэтому здесь фактически ничего другого не остается, кроме как «Туртрансвояж». У них и цены такие же низкие, и всё, что нужно, есть.

– Точно? Не только баварские замки с какой-нибудь мелочью?