Наверное, излишне будет говорить, что и переговоры с Эшпай у меня удались в тот день полностью, на двести процентов. Единственное, что потребовала от меня – рыбака, которого видно издалека, – сия неглупая дама, так это присутствия моей протеже на экзамене и старательного заполнения двойного листочка любыми отдаленно имеющими отношение к электротехнике фразами. Будут ли фразы соответствовать вопросам в билете – дело даже не десятое, а двадцать пятое. Самое главное – группа должна видеть, что сдают все. А как потом станут выставляться оценки, будет уже окутано мраком таинственности и конфиденциальности.

* * *

Я ехал домой не просто с чувством выполненного долга, а с ощущением того, что я – король своего, конечно, не такого уж шикарного, но всё-таки чертовски приятного мира. И единственным моим желанием было то, чтобы дни, подобные сегодняшнему, никогда не кончались…

Московско-волго-камское время – пятнадцать ноль-ноль. Я впервые за последние месяцы прихожу на работу в отличном настроении. Быстро здороваюсь с Кейсаной и еще одной нашей лаборанткой – Яной, смурной и довольно неприятной блондинкой, которая почти всегда непонятно чем занимается и почти никогда ничего не знает, о чем бы ее не спрашивали. Беру ключ от Д-208 и оповещаю обеих кумушек, что буду там как минимум в течение часа: мне нужно заполнить журнал выполнения учебной нагрузки, а с учетом того, что не заполнял я его с начала года, дело это небыстрое.

Сев на последнем ряду поближе к двери, я принимаюсь за работу, но, едва восстановив хронологию занятий за первый семестр, решаю передохнуть. Неторопливо, с чувством – с толком – с расстановкой, прогуляться по этой аудитории, с которой начиналась моя трудовая биография в «индастриале». Посмотреть из окна во двор и, увидев из него вход в В-корпус, мысленно сравнить эту спокойную картину со вчерашним виртуальным мельтешением в Д-406, во время мысленной тряски моего тела в унисон с телом Людмилы.

– Мои приятные воспоминания прерывает чей-то звонок на сотовый. Я вынимаю мобильник из кармана пиджака и вижу высвечивающуюся на экране аббревиатуру «РенХХХ». Черт, только этого товарища мне сейчас и не хватало! Но делать нечего – лучше ответить ему сейчас, чем ждать, пока он ответит мне потом…

– Да, Ренат!

– Здравствуйте, Игорь Владиславович!

– Здравствуйте! Вы встретиться со мной хотели?

– Да, если можно.

– Можно. Подходите в Д-208. Я пока там.

– Еще полчаса будете?

– Буду.

– Хорошо, я скоро подъеду.

– Угу, ладно…

Я отключаюсь. Настроение уже испорчено. Теперь не удастся настроить себя на работу, то бишь на заполнение необходимых остатков в журнале, ведь внутренний голос предательски шепчет: какой смысл это делать сейчас, если всё может пойти прахом уже в ближайшее время?

Минут через двадцать я всё-таки собираюсь с душевными силами и продолжаю выводить полагающиеся записи. Проходит сначала четверть часа, потом еще столько же; время течёт, а моего телефонного контрагента как не было, так и нет. Может быть, это и к лучшему, думаю я. Уйти сейчас? Нет, все-таки надо остаться.

Словно в ответ на мои размышления дверь приоткрывается с лёгким скрипом, и в проеме показывается короткостриженная голова Рената Нуриануллина.

– Заходите-заходите, Ренат! – говорю я. – А то я вас уже заждался.

Мой визави сначала отчего-то топчется на пороге, – вероятно, озирается по сторонам; затем осторожно заходит и так же осторожно прикрывает за собой дверь. «Видимо, это профессиональное», – возникает у меня мысль. Впрочем, с его родом деятельности такие привычки выработать совсем недолго.

– Здравствуйте, Игорь Владиславович! – он протягивает мне соответствующую своему росту маленькую руку, которую я еле пожимаю. – Извините, что задержался – пробки!

– Понимаю! – вымученно улыбаюсь я. – Вы по какому вопросу, Ренат? Опять кому-то что-то надо поставить с хорошей скидкой?

Сам по себе Нуриануллин, пухловатый парень в несменяемой джинсовой одежде, придающей ему вид советского фарцовщика, антипатии у меня не вызывает – скорее, даже наоборот. Но вот те, с кем я его периодически вижу, не внушают никакого доверия. И потому у меня сейчас нет другого пути, кроме как готовиться к трудному разговору. Мысленно настраиваться на положительный результат, – успешный блеф, – заведомо зная, что мой собеседник запросто может в него и не поверить.

– Нет, Игорь Владиславович, я по другому вопросу.

«Все понятно… Жаль, что время он выбрал неподходящее».

– По какому же, Ренат?

– Хотел еще раз предложить вам работать с нами… Как уже обсуждали – за наши пятьдесят процентов. Вы же помните Славу Можакова из ЭПП-1-07, по поводу которого я подходил к вам в прошлом семестре? Давайте сделаем за пятерку две штуки, и Слава соберёт со всех…

«Как, чёрт возьми, предсказуемо! Ну, теперь придется блефовать…»

– Ренат, а какой, если честно, мне в этом смысл? Недавняя история с Абрамом Рувимовичем блестяще показала, что все эти посредники никого ни от чего не защищают. Захотят раскрутить – раскрутят всю цепочку…

– Нет! – смеется Нуриануллин. – С Абрамом Рувимовичем другое было. Совсем другое.

– Ну, какая разница! Вы же мне хотите подсунуть своих людей, которых я абсолютно не знаю, чтобы они ставили народу такие цены, которые для меня совершенно нехарактерны. В моей практике за двухсеместровый курс раньше была штука максимум, а вы предлагаете сейчас за один семестр сделать две штуки. Народ тогда, даже не думая, пойдет в УБЭП.

Нуриануллин, кажется, предвидел такое мое возражение, и отвечает мне совершенно спокойно:

– Ну, и пускай идет. Один из моих пацанов, которые непосредственно со студентами встречаются, – это сын человека, который в районном УБЭПЕ наш универ курирует.

«Упс! Вот это поворот!»

– Так, значит – он сын УБЭПовца, говорите?

– Конечно. Так что вы будете работать с гарантией.

Я молчу, думая, как мне лучше ответить на то, что я сейчас услышал.

– Ну, все равно, Ренат! Вы посудите сами: всю жизнь у этих товарищей из потока ноль-семь было… – я рисую на листке бумаги цифры «500», «900» и «1000». – И вдруг появляется двойка с тремя нулями. Я думаю, они этого просто не поймут. Я не сомневаюсь, конечно, что если пятерка в две тыщи четвертом была такой – я снова рисую «500», – то сейчас объективно она должна равняться тому, что вы говорите. Но народ к этому не привык. Давайте сделаем так: в следующем году у меня будет новый поток, который меня вообще не знает – я у них никогда ничего не вел. Вот у них и попробуем организовать то, в чем вы заинтересованы.

– Значит, сейчас нет, Игорь Владиславович? Вы в этот раз еще сами будете собирать? – уточняет Нуриануллин.