– Чем обязаны радостью видеть вас?

Он меня раздражал.

– Уйди, болван, – устало мотнула я головой. – И пошли кого-нибудь привести в порядок комнату, в которой я иногда ночую. Возможно, что домой я сегодня не поеду, – ещё сильнее порадовало я его, вгоняя из просто белого в синий цвет лица.

– Но…

– Уже поздно. Я замёрзла, голодна, хочу успеть принять ванну до начала представления. Сегодня ведь выступает Энджел?

– Да, мисс.

– Ой, хватит! Хотя, ладно, мисс – так мисс. Только миледи меня не называй, ведь у маразма должна быть граница. Брат уже приехал?

– Да. Давно уже.

– Отлично. Мне нужно с ним поговорить.

Видно, этого-то мой собеседник и опасался.

– Э… но ваш брат… он… он не один.

– Хватит блеять, как овца. Он редко бывает один.

– Я хочу предупредить, что… он не один…

– Думаешь, с одного раза до меня плохо доходит? У тебя не настолько плохая дикция, как ты думаешь.

– Дикция – дикцией, но в прошлый раз ваш визит закончится тем, что разнесли всю комнату.

– Не преувеличивай, – усмехнулась я. – Хотя, знаешь, ты мне льстишь. Да, умею я отвести душу, когда в настроении. Но обещаю – сегодня постараюсь держать себя в руках. И пока я займусь психотренингом по развитию сдержанности и толерантности, будь любезен, пошли уже кого-нибудь убраться в моей комнате. И пусть не забудут включить радиатор отопления. Терпеть не могу сырость и холод.

– Как пожелаете. Ваш брат…

– Не стоит меня сопровождать. Я прекрасно помню, где находится его комната.

– Мисс Кинг!…

Да кто бы его слушал? С трудом удержавшись от того, чтобы не показать ему фак, я ловко нырнула в порочное чрево самого дорого борделя в городе. Клиентов пока тут не было, все свои. Да и то вялые, как мухи. Порок с изнанки, да ещё тот, который за деньги, а не из любви к искусству, на самом деле скучнейшее на свете зрелище. Ночные феи, на которых не успела просыпаться ночная пыльцы, мало чем отличаются от обычных девчонок, зачастую не всегда с чистой кожей и избытком подкожно-жировой клетчатки, именуемой целлюлитом. Стриптизёры, не успевшие натянуть кожаные сексуальные штаны и умаслить накаченные стероидами мышцы блестящими маслами, выглядят обычными студентами, а не машиной для любви. И всё это мельтешит и бегает, как мошки перед глазами.

Женская половина дома при моём появлении постаралась предусмотрительно скрыться в своих «рабочих» номерах, а мужскую так и распирало неосмотрительно со мной поздороваться, а то и проявить рыцарские качества. Ну, дверь там открыть или ножкой красиво шаркнуть в лучших традициях бабского бульварного чтива разыграть мачо-самца.

Рыцарские и лидерские качества. Ага! У мальчиков? Из борделя? Которые продают свою задницу за деньги (если особенно повезёт, кто-то продаст свой член, но задницей им работать приходится чаще). Чувство собственного достоинства, в оной части тела побывавшее, аромат имеет соответствующий. И если и существуют на свете дурищи, согласные пускать слюни на этих красавчиков – это их дело. Я общественными туалетами и людьми никогда пользоваться не стану.

– Красавица, могу чем-нибудь быть полезным? – высокий качок с рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами и голубыми как васильки глазами опрометчиво вырос на пути. Голос у него был бархатный, будто ласкающий. И вообще, образ у сорокалетних дамочек идущий нарасхват.

Когда мне будет сорок, может и я куплюсь. Хотя – вряд ли. Не люблю искусственные йогурты, а ещё меньше – надутые стероидами мышцы. Природы не терпит обмана, и с комплект к такой рельефно-скульптурной мускулатуре обычно прилагаются трёхдюймовый член и одна извилина в мозгу.

– Безусловно, – коротко кивнула я в ответ. – Будь любезен, отойди сам в сторону и тогда мне не придётся марать о тебя руки.

– А что это мы такие неласковые? – улыбаясь во все сверкающие, явно у дорогого стоматолога отшлифованные зубы, рыкнул он голосом мурлыкающего леопарда. Ну, как он это сам себе представлял.

Откровенного говоря, я была только рада. Мне не терпелось на кого-нибудь выплеснуть скопившуюся за день агрессию, только повод дай.

– Ошибаешься. Это я очень ласковая. А неласковой я буду, если станешь и дальше мне досаждать.

– Девочка, тебя не учили разговаривать вежливо? – скрестив руки на груди, презрительно фыркнул он, меряя меня взглядом настоящего альфа-самца.

Ну, как он это себе представлял.

– Не-а, – надув большой пузырь жвачки я громко хлопнула им ему почти в лицо. – Меня всю жизнь учили прямо противоположному.

– Оно и видно. Ты из какой глубинки выползла? – презрительно скривился он.

– Тебе-то какая разница? – по мне, так очень резонно заметила я. – Тебя должно интересовать другое.

– Что же?

– Например, сколько долларов тебе будет стоить твоя разбитая смазливая физиономия, если ты сейчас же не уберёшься с моей дороги.

– Слушай, ты в своём уме? Да ты хоть знаешь, с кем говоришь?!

– Не-а. И мне, если честно, глубоко пофиг.

– Боюсь, мне придётся кое-чему тебя научить, – двинул он меня плечом.

Опрокинуть этого бегемота на пол и вдарить ему по яйцам дело одной минуты. Как я и предполагала, вся его искусственная мышечная масса совершенно бесполезна, как любая бутафория. И, как любой пидор, терпением и стойкостью наш красавчик не отличался. Взвыл не своим голосом, так что оставалось только брезгливо передёрнуть плечами.

– Ты! Чокнутая сука! Какого?..

Я снова передёрнула плечами:

– У тебя был шанс закончить этот вечер иначе.

– Сандра?! – появившийся в конце коридора менеджер как тайфун на побережье или скорая помощь на пожар, нёсся к нам со всех ног.

На лице у бедняги крупными буквами было написано: «Так и знал, что будут проблемы».

– Ну что ты творишь?!

– А что я творю? Он мне не понравился.

– И потому ты решила вывести его из строя?! Ему ж ещё работать! Ты знаешь, сколько девочек на него сегодня записалось? И что теперь?!

– А что теперь? Встанет, отряхнётся, пойдёт оприходует наших курочек, правда, Микки?

– Я не Микки!

– Да без разницы, кто ты. Вставай, давай.

– Зачем ты вообще к ней полез? – причитал наш честный труженик, помогая подняться на ноги нашему второму честному труженику. – Вы бы могли и помягче относиться к людям, работающим на вас.

Он меня отчитывал? Обалдеть!

– Хватит причитать, словно нянька на лавочке. Ничего с твоим сокровищем не случится. Господи, до чего нежные нынче пиончики цветут в нашем борделе, – с презрением протянула я. – И вообще, почему твои люди пристают к леди, что их об этом не просили? Разве это не идёт вразрез с Уставом заведения?