— Странный сон, — пробормотал он все еще встрахе. — Почему… такой странный и страшный?

Над ним прозвучал Голос, и над ручьем вспыхнул свет,превращаясь в человеческую фигуру.

— Сон?.. Да, понимаю. Что тебе чудилось?

Адам начал рассказывать, запинаясь и путаясь в словах. Оченьтрудно передать в словах увиденное… даже не увиденное, а учувствованное, онтолько помнит ужасающе сложное и громадное, это ощущение необъятности и сейчасподавляет, он ежился, хотя воздух не просто теплый, а влажный и горячий, асверху от туч вообще идет разнеживающий жар.

Господь слушал внимательно, не перебивал, а когда Адамзакончил с потрясенным выдохом, произнес задумчиво:

— Как же мало я тебе передал своего… но как многовместилось в этот материальный комок! Не ягоды снятся, не толстые и похотливыесамки, а устройство мира… Удивительно.

Адам спросил дрожащим голосом:

— Что… так и было?

Творец покачал огненной головой.

— Ничего похожего. Ты просто пытаешься объяснить,используя те крохотные чувства, что тебе доступны.

— А как было?

— Адам, тебе это сейчас нужно знать? Придет время,узнаешь.

— А почему не сейчас?

— Ты ягоды выбираешь спелые? Или и зеленые ешь?

— Нет, только спелые…

— Вот и знаниям надо дозреть. Вернее, тебе до них. Тыдаже сейчас слышишь не то, что Я говорю, а то, что понимаешь. Да и то такискажаешь, что сам когда-нибудь будешь смеяться и говорить, какой ты был…несмышленый.

Михаил парил, подобно большой птице, над блистающим садом,вдыхал ароматы и чувствовал, что ему это нравится. Большинство ангелов осталисьбестелесно-бесчувственными, им достаточно быть исполнителями Божьей воли, но онвремя от времени становился частью этого мира и усиленно старался понять егозаконы.

Среди ангелов прошел слух, даже не слух, а намек на слух,что Азазель, самый дерзкий из них, как-то пробовал облекаться плотью, и хотяТворец вроде бы не запрещал этого, но чувствовали, что так делать не стоит. НоАзазель делал и не раскаялся, еще больше дерзил и рассказывал о новыхневероятных ощущениях.

Михаил облекаться плотью не решился, однако позволил себенекоторую материальность, чтобы слышать звуки, запахи, ощущать вкус ичувствовать прикосновение к земле, деревьям, животным.

Творец от сада был далеко, но одновременно и в самом саду,как, впрочем, и везде. Михаил не стал опускаться на землю, Творец видит ислышит его везде одинаково, спросил виновато:

— Господь, не слишком ли хорош Твой мир? Даже ячувствую несвойственные мне соблазны! Я боюсь за других ангелов. А что ужговорить о человеке… Он запутается и сгинет. Почему Ты не ведешь его, как… весьмир?

— Ему дадена свобода воли, — сказал Творецтерпеливо, Он ощутил, что повторяет это уже в который раз, хоть и всякий раз нановый лад, — а это значит, ему не закрыты как взлеты духовности, так ипадения в бездны…

— Бездны?

— Гм… ну, всего, что в нем от глины.

Михаил спросил в непонимании:

— Но… зачем? Не лучше ли было сделать сразу издуховности? Зачем такой трудный путь?

Творец вздохнул:

— Есть такое, которое сделать невозможно, а можно тольковырастить. Но ты этого не поймешь, Я Сам это постигаю с трудом. Этот человек вотличие от вас… даже от Меня!.. есть существо сразу двух миров: духовного иматериального! Его сознание уникально: он воспринимает явления сразу двухмиров, представляешь?

Михаил содрогнулся.

— Нет, не представляю.

— Я тоже, — сознался Творец, и Михаил с трепетомощутил, что Творец, с легкостью создающий миры, на этот раз сотворил не мир,как Он сказал, а всего лишь зерно неведомого мира, из которого разовьется нечтоневедомое даже Ему, а только очень желанное. — Нет, представляю, конечно,но не во всех деталях, ибо возможностей развития слишком много… С другойстороны, это уникальное существо, воспринимая эти миры, своими делами,поступками и даже мыслями само влияет на эти два мира!

Михаил подпрыгнул в ужасе.

— Господи, что Ты творишь? Разве такое можно?

— Надо, — ответил Творец с тяжким вздохом. —Такие задачи впереди, что Я просто уже не могу Сам.

Михаил прошептал, косясь по сторонам:

— Неужели Тебе нужен помощник? Ты выращиваешь Себепомощника?

— Не совсем, — ответил Творец, помедлив. — Несовсем. Придет время, узнаешь. Все узнают.

Михаил оглянулся и поймал себя на том, что перенял и этотжест у населяющих сад животных, ведь ангелам оглядываться нет нужды.

— Господь, все впервые не понимают Твоих целей и сильновстревожены. Особенно тем, что Ты начал совсем уж непонятное с этим запретомчеловеку есть плоды с дерева, растущего в середине сада.

— А что непонятно?

Михаил сказал тихонько:

— Любой запрет, как понимаю, связан с искушением егонарушить. И что дальше?

— Создание человека только начинается, — ответилТворец со вздохом. — Думаешь, Адам уже создан? Не-е-ет, его создавать ещеочень долго. Очень-очень. Только эту часть создания следует назвать иначе… воспитанием.Но это то же самое создание, продолжение начального создания.

Михаил сказал почтительно, но в голосе не исчезала тревога:

— Как я понимаю, у Адама есть только два пути. Либодобровольно взять на себя выполнение этой заповеди, либо… не брать. В первомслучае можно сказать, что задача по его созданию выполнена успешно, во втором…

Творец ответил со вздохом:

— Во втором случае остается путь кнута и пряника.

— Что это?

— Да это так, почему-то вынырнуло… Из возможныхреальностей. Я имею в виду, путь поощрений и наказаний. В смысле благословенийи проклятий.

Михаил спросил:

— А не проще ли тогда его просто уничтожить? Ипопробовать сначала? Я слышал такие разговоры… Ангелы вовсю обсуждают Твоипланы.

— Мои планы? — спросил Творец устало. — Я Самконечный результат зрю в таком тумане, что не уверен, то ли зрю…

— Тогда, — повторил Михаил, — может, прощеуничтожить все и начать сначала? Более простое и понятное?

— Сколько можно? — спросил Творец устало. —Нет, на этот раз доведем до конца. Я знаю, Михаил, что тебя тревожит! Да, тыправ, человек может не выполнять заповедь, может относиться равнодушно иливыполнять только под страхом наказания. Это значит, что животная основа вчеловеке взяла верх. Но это необязательно, что через некоторое время духовнаячасть не победит и не выведет к свету!