Боже, как славно было в море! Месяцами балду гоняешь, а тебя величают пахарем и кормят на шару. Да я как АЧТ жил! А что теперь? Остались теперь одни воспоминания. Море, море перед глазами, синее море и – глупыши, серенькие, как джиггеры, сутулые бомбовозики. И те, сушёные до фанерной площины…

3 июня 79, воск. Подошли на 58º северной широты. Льда никакого нет, но говорят, недели полторы назад плавали «лебеди». Очень холодно – дождь, морось, похожая на снег, ветер, весна-осень, но никак не лето, небо – сплошной серый дым, медленно волокущийся по блекло-серому, с лёгкой синевой, морю. Работают краболовы на мотоботах, СТР (сейнер-траулер-рефрижератор) и СРТ в светлое время суток – с 4 утра до 23 часов.

9 июня 79, суб. Двое суток катался на СТР «Стрежевой», изучал крабовый промысел, познакомился с хорошими парнями, по 18–19 часов кряду вкалывающими на палубе в оранжевых робах-проолифенках. Они выбирают и ставят за это время до 8 порядков, каждый по 1200–1300 м, на каждом по 120–130 ловушек, в каждой – 10–20–25 крабов. Больше половины – так наз. мальки, т. е. меньше 16 см по самому широкому месту спины, и самки, тоже небольшие, не идущие, слава Богу, в обработку.

Капитан Евгений Анатольевич Культин, молодой, весёлый, очень живой парень, отличный рыбак и судоводитель: в безбрежном, от горизонта до горизонта, море, своём квадрате находит крошечную соломину вешки (бамбучина с флажком, к ней привязана пара цветных кухтылей и трос-подмаячник длиной 150–200 м, от которого по дну идёт капроновый трос-вожак с ловушками), находит среди волн 5–7-балльного моря, в дождь и снег, выходит на неё без ошибки, непостижимым нюхом. Штурмана его тоже молчаливо удивляются, а сами ищут-рыщут по морю часами впустую.

10 июня 79, воск. Весь день провёл на СТР «Сергач», где во время ужина матросы, молчаливые, угрюмые, неожиданно взорвались – вроде обращаясь не ко мне, а в воздух: «А можно по технике безопасности по 18 часов в день работать?!» Я ответил, как учили, что им платят 50 % переработки за это. Ответ их не удовлетворил. И позже, когда шли на сдачу, я попросил собрать в кают-компании всю команду и сказал, что нельзя по ТБ работать по 18 часов кряду, человек теряет бдительность, осторожность. Недавно погиб матрос на СТР «Среднеколымский»: колышка троса-вожака прихватила ногу, его выбросило за борт и сразу утянуло на глубину 70 м. Сказал, что буду в меру сил сражаться с этим положением. И то же посоветовал делать им. Капитан молчал, но ему явно не нравилось это: он 25 лет работает на крабе и считает, что нынешние матросы не перерабатывают. «Вот раньше было!..»

21 час. На борту плавзавода, в каюте легендарного судового хирурга Евгения Михайловича Шевченко, потерявшего ногу в авиакатастрофе (был военным лётчиком), основателя БМСЧ, бассейновой медсанчасти рыбаков, поэта (печатался в газетах, журналах), мы уписывали морское мясное пирожное – краба, с хрустом ломая толстые красные лапы…

Капитан-директор Алексей Максимович Козлов был в 1962-м старпомом на п/з «Андрей Захаров»; там же хирургом был Евгений Шевченко, и вот привезли к ним парня с траулера – с ногой, измочаленной колышками стального троса: несколько открытых переломов. По всем правилам, ногу, во имя спасения чел-ка, нужно было ампутировать. Шевченко 8 часов оперировал, стоя на единственной ноге, сложил по кусочкам кости и 3 месяца выхаживал парня, красавца, гиганта, по выражению Козлова (1 м 90 см). Затем отправил его во Владивосток к известному хирургу из краевой больницы с сопроводительной запиской: ни в коем случае не давать ногу ампутировать. Известный хирург, обследовав парня, решил именно последнее. Тот отказался. Шевченко получил рдо от хирурга – мол, выхода нет, надо спасать человека. Шевченко ответил, настаивая на своём. Радиограммы не раз ещё летали туда-сюда, потом всё затихло. А месяца через три пришёл в район лова «пассажир», и в каюту старпома зашёл парень с тросточкой, а за ним внесли какой-то ящик. Это оказался тот самый пациент Шевченко с живой ногой и ящиком коньяка «для доктора»…

21 июня 79, четв. Два часа назад подошёл СТР «Среднеколымский», где погиб матрос. Капитан был у меня сейчас, долго беседовали. Ему предстоит по вызову ехать на судебное расследование. Толковали о 18-часовом рабочем дне матросов. На всех краболовах (10 СТР) работают так, но Дальморепродукт, оказывается, никаких письменных ц/у на этот счёт не давал. Т. е. виноват будет стрелочник-капитан, (если ещё сумеет дядя прокурор докопаться до этих 18-ти часов), а «контора» останется в стороне. Проклятая извечно контора, задавившая рыбака неподъёмными нормами добычи (11–14 т краба в сутки на СТР), низкими расценками, вынуждающая пахать от зари до зари, а зори-то здесь одна с другой встречаются. Заработки у матроса 1 класса – от 27 до 50 руб. на пай за полмесяца работы. Вместе с переработкой 50 % и районным коэффициентом 1,8 это – 104–147 руб… В м-ц 208–294 руб. И это – не видя лета, жён, детей и вкалывая «как негры»!

Обо всём об этом написал собкору «Труда» и уже отправил.

28 июня 79, чет. Всю ночь плавзавод несётся вдоль берегов Камчатки на север (56º20΄57ºN – запретная зона для крабовиков). Сейчас 5 утра. Я вышел – плывёт мне навстречу огромное синее море, так по-родному синее, радостно синее, синь жизни, сама суть и смысл её! А с правого борта скользит море розового огня – справа по курсу восходит солнце.

10 июля 79, вт. Полтора месяца моря – считай, сплошной туман. В прямом смысле. Вот уже почти к приморским берегам вышли, а он не сползает с дороги. Весь мир в тумане. Тифон, автоматически включаясь каждые полминуты, протяжно ревёт слоном – 7 секунд рёва. И так – днём и ночью. Сейчас 2 часа ночи. Топовый огонь – как театральная луна на белой декорации. И кажется, больше ничего нет в мире, кроме этого бледного пятна света и шума волны, отскакивающей от борта в простыню тумана. Даже шум её какой-то пресный – вроде как бельё бабы полощут на реке…

Сдержал слово, данное матросам «Сергача» – родил две чиновничьих бумаги, где, упирая на смертельный случай, добиваюсь снижения норм и повышения расценок для краболовов. Раскопал в дальморепродуктовском талмуде, как хитро провели рыбаков начальнички: «Работникам плавзаводов краболовных флотилий в связи с их условиями работы на промысле установить ненормированный рабочий день». Страницей раньше: «Нормальная продолжительность рабочего времени не может превышать 41 часа в неделю». А у крабодобытчиков – до 102 часов! И ведь не на телефоне сидеть, не кнопки давить – пахать! Подозреваю только, что чиновное моё усердие на бумаге вместе с чернилами и высохнет.

17.07.79 А ведь краба уже не давят, не бьют так зверски, как было, сам видел! Ср. с записью 26.8.78.

Эпоха гигантизма, в том числе эпоха огромных плав-заводов-краболовов подошла к концу. Все эти гиганты, некогда населённые экипажами в 700–800 человек, списаны и ушли «на гвозди» за кордон. Краболовы нынешние – это японские шхунёшки и небольшие, начинённые автоматикой, суда-процессоры, соизмеримые со средними рыболовными траулерами, да и сами СРТМы порой.

29.10.97, ср. Вчера на траверзе сахалинского залива Терпения было рандеву с СРТМ «Рубежное» (АОЗТ «Магеллан»). Траулер работает у северных берегов Приморья на добыче краба. Выставляет 20 порядков, в каждом 100 ловушек, через пару дней выбирает, клешни морозит, панцири – за борт. Забив трюм, везёт груз в Японию. Вот на обратном пути он к нам и подошёл. Капитан, парень лет 30, живой, буквально брызжущий энергией, моторный, зарабатывает 250$ в день, т. е. вчетверо больше, чем я в месяц получаю. Простой матрос у него зарабатывает в день не меньше 100$. На крабе у «Магеллана» работает два таких судна.