Что важно? Важно то, что оба выстрела именно в тело были совершены, как считали патологоанатомы, почти одновременно, то есть с небольшим промежутком времени между ними.

Прокурор Завадский вспоминал: «По мнению вскрывавших, после первой раны Распутин не мог жить более 20 минут, а все три были прижизненные, следовательно, третья должна была последовать за первою в промежуток времени самое большее около четверти часа…»[142]

Этот вывод кажется логичным.

В наши дни появляются эксперты, которые ставят под сомнение заключение Косоротова: они находят на криминалистических снимках тела Распутина новые смертельные раны. Так, в книге британского автора Эндрю Кука «Убить Распутина» опубликованы цитаты из экспертного заключения доктора наук Владимира Жарова, который, проводя исследование фотографий трупа Распутина в 1993 году, в целом сомневался, что удары головы были следствием падения на устои моста. Хотя на судебных снимках этих опор есть следы крови и не вызывает сомнения, что эти широкие пятна – следствие удара открытой частью тела, то есть головой, а не ногами или боком.

Еще одна подробность из экспертизы Жарова, которую приводит Эндрю Кук, кажется, дает повод для нового сенсационного предположения, которое противоречит выводам Косоротова и связано с архивным снимком[143] под номером 19 из петербургского Музея политической истории России. Вот что сообщается в цитате из экспертизы: «Жаров и его коллеги определили, что „проникающее ранение“ в левом боку могло быть нанесено тесаком или кинжалом. Очевидно, после того как одним из этих орудий Распутина пырнули в бок, его бросили в подвале умирать»[144].

Да, действительно, на снимке отчетливо видна глубокая резаная рана. Но является ли наблюдение Жарова строгим фактом, который показывает нам еще одну деталь громкого убийства?

Каким бы ни было освещение в морге, фотографии оставались фиксацией ранений на теле жертвы и всегда были под рукой у криминалистов из следственной группы Середы – Завадского – Ставровского. Опираясь и на эти снимки, опытный патологоанатом Косоротов не придал значения резаной ране и посчитал ее посмертной. Причина проста: в 1916 году основными орудиями речной полиции при вылавливании трупа из полыньи на зимней реке были багор, лом и так называемые кошки. Городовые острыми крюками старались подцепить утопленника, чтобы вытащить тело на лед. А если труп вмерз, то его колотили ломом, выковыривая изо льда. Посмертные раны в этом случае были почти неизбежны.

И вот что нам говорит об этих действиях дело 751: «Около 8 часов утра городовой Иван Андреев, в ожидании водолазных работ, стал ходить по льду, пробуя ломом его толщину. Пойдя сажен на 12 от берега Петровского острова, Андреев заметил торчащий из-по-до льда кусок сукна, похожий на полу одежды. Доложив об этом начальнику, Андреев стал вместе с ним извлекать из воды обнаруженный предмет и вскоре им удалось вытащить таковой, оказавшийся шубой. Вслед за тем теми же лицами была извлечена из воды большая льдина с примерзшим к ней трупом мужчины, оказавшимся Распутиным, лицо которого было обращено к воде»[145].

Газета «Биржевые ведомости» в вечернем выпуске от 20.12.1916 сообщала и такие подробности: «Один из городовых речной полиции Андреев в саженях 150 по течению от Петровского моста заметил торчавший из льда кусок сукна. Сейчас же вокруг этого места начали слегка разбивать лед. Оказалось, что ко льду примерзла шуба. В этом же месте начали кошками обследовать дно и нащупали тело. С усилиями потянули кверху, показались сперва ноги, а затем и весь труп».

Кошками называли похожие на багры крюки для вылавливания ведра, упавшего в колодец.

Еще одно подтверждение о происхождении посмертной раны мы получаем от министра внутренних дел Протопопова, дававшего показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о ведении дела Распутина: «Наконец, обнаружили труп, который отчасти всплыл, и баграми вытащили его на лед»[146].

Разгадка проста: режущий удар в спину был произведен ломом, кошками или багром во время извлечения тела и к убийству в подвале отношения не имел.

Еще одно экспертное заключение, имеющееся в прокурорском деле Распутина, касалось определения орудия убийства, и вот что говорит об этом документ: «Осмотром извлеченной из трупа упомянутой пули через эксперта оружейного мастера Александра Мордвинова установлено, что размер этой пули – 7,65 мм и подходит к пулям автоматического пистолета „Браунинг“ /F.N./ или же другой какой-либо системы, приближающейся к типу названного пистолета»[147]. Это указывает на то, что патроны калибра 7,65, предназначенные для браунинга, в то время уже использовались и другими системами оружия.

Вот что по этому поводу вспоминал и следователь Середа: «Пуля в оболочке, деформированная, но определить, какой системы револьвер, нельзя, т. к. подобные пули пригодны для целого ряда револьверов»[148]. Как будто бы все верно. Но если это все-таки был браунинг, то выбор такого оружия убийцей был бы явно не случаен.

Браунинг калибра 7,65 выпускался в Бельгии. Во время Первой русской революции (1905 года) завод в Эрестали увеличил выпуск этого оружия вдвое. Пистолет пользовался особой популярностью у членов боевых технических групп ЦК РСДРП и ее петроградского комитета, которые закупали это оружие и нелегально переправляли его в Россию. Из такого же браунинга калибра 7,65 был убит революционером Багровым премьер-министр Столыпин, из браунинга калибра 7,65 корейским революционером был застрелен японский премьер Ито, сербским революционером Таврило Принципом был застрелен эрцгерцог Франц Фердинанд, и даже социалистка-революционерка Каплан стреляла потом в Ленина из такого же пистолета.

Это было оружие резонансных политических убийств!