Он сел, притянул ее к себе за талию. Сквозь прохладный шелк ощутил теплоту ее хрупкого тела.

– Слишком поздно притворяться, – мягко сказал он. – Разве прошлая ночь ничего тебе не доказала?

Анатоль обнял ее сильнее, чуть наклонился и поцеловал. Его поцелуй был как бархат на ее пересохших от волнения губах. Это был поцелуй мужчины, владеющего своей женщиной. Она почувствовала, как сладкий мед наслаждения разливается по ее телу, и затрепетала.

Он смотрел ей прямо в глаза, прямо в душу.

– Это случилось, Тиа, – прошептал он хрипло, так, будто они были одни в целом мире. – Это случилось, и пути назад нет.

Кристин попыталась высвободиться из его объятий.

– Но это должно закончиться! – закричала она. – Я не могу делать то, что ты хочешь, Анатоль.

«Ты предлагаешь мне жизнь в постоянном соблазне, перед которым я не в силах устоять? Сейчас или никогда. Я смогла преодолеть себя однажды, смогу сделать это снова. Теперь, когда я знаю, как я слаба перед тобой…» – думала Тиа.

Наконец она вырвалась из его рук.

– Я не выйду за тебя, Анатоль. Слышишь? Что бы там ни было, я не выйду за тебя.

С кем она говорила: с ним или сама с собой?

Разочарование и горечь блеснули в глазах Анатоля.

– Почему? Я не понимаю! Почему, Тиа? Как ты можешь отрицать, что между нами есть чувства?

Она молчала. Она не могла произнести ни слова. Анатоль встал, схватил одежду и отправился в ванную.

Кристин, не теряя ни минуты, оделась. Джинсы и свободный свитер были лучшей одеждой для дома. Она одним движением собрала растрепанные после бурной ночи волосы в пучок. Затем обошла комнату, осматривая, не осталось ли каких‑либо улик присутствия Анатоля. У него была только одежда, и он ее забрал. Тут появился Анатоль, и Тиа ахнула. Какой же он сексуальный, в джинсах и мятой футболке. Шевелюра немного взъерошена, и несколько волнистых прядей скрывают лоб. Он не побрился, и лицо его украшала однодневная небритость.

Она не могла отвести от него взгляда. Сердце забилось чаще. На щеках заиграл румянец, а губы сами собой приоткрылись.

Анатоль улыбнулся медленно и уверенно.

– Видишь? – сказал он и подошел к ней.

Она в панике отступила.

– Нет, Анатоль, нет! Я не позволю тебе делать со мной что тебе вздумается.

Она предостерегающе подняла вверх руки. Он остановился. Выражение его лица изменилось. Мужчина заговорил с досадой в голосе:

– Тиа, ты не можешь отрицать того, что случилось.

– Я не Тиа и никогда ею не стану! – закричала она и сама удивилась громкости своего голоса.

Анатоль был ошеломлен не меньше. Несколько секунд он молча смотрел на ее бледное лицо, трясущиеся руки и испуганные глаза.

– Нет, – тихо произнес он. – Ты не Тиа. Я принимаю это. Ты – Кристин Кириякис, миссис Василис Кириякис.

Услышав, как он назвал ее, Кристин прислушалась.

– Вдова моего дяди, мать его сына, моего двоюродного брата, – продолжил он и снова замолчал. – Я выразил свое мнение, Кристин, – он специально назвал ее так, – я привел тебе сотню причин, почему мы должны пожениться. Думаю, я доказал это не только словами, но и действием. – На мгновение его глаза стали такими же манящими, как раньше. Именно этот взгляд заставлял ее трепетать, а сердце замирать в ожидании чуда. Он предостерегающе поднял руку, будто просил помолчать и выслушать. – Оставим все как есть. Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы свыкнуться со смертью мужа и новой жизнью. Время поможет во всем разобраться. Надеюсь, скоро ты поймешь, что наш брак неизбежен, так же как я это понимаю. – Анатоль повернулся, взял куртку, небрежно набросил ее на плечи и снова обратился к Кристин: – Я ухожу, чтобы никто не подумал о нас плохо. Понимаю, для тебя это важно. В его голосе не было обвинений, упреков, только признание ее потребности. – Но я вернусь позже, мы должны забрать Ники из гостей. И не говори мне не приходить. Он расстроится, если я не появлюсь.

Кристин кивнула. Ей было легче согласиться, чем снова противостоять ему. Она так устала от постоянной борьбы – физической, духовной, моральной, что единственное, чего она хотела, чтобы он ушел и она могла расслабиться.

Однако отдохнуть она не смогла. Анатоль, как и обещал, заехал за ней в полдень, чтобы отправиться за Ники к Баркутам. Как только она увидела его, сердце ее екнуло. Их глаза встретились.

На мгновение ей показалось, что она очутилась в прошлом. Ей захотелось броситься к нему, чтобы он обнял ее и прижал к себе, как обычно делал, возвращаясь из офиса.

Анатоль притворился, что между ними ничего не было. Как ни в чем не бывало он помог ей сесть в машину, отпустил несколько замечаний о погоде. По пути к Баркутам он говорил на отвлеченные темы, и Кристин поймала себя на мысли, что благодарна ему за это.

У Баркутов встречать их вышла вся семья: старушка Баркут с мужем, ее внуки и молодой Джилес Баркут с сестрой. Ники был так рад, что без умолку рассказывал о своих приключениях.

– Я катался на пони. Давай заведем пони. Пожалуйста!

Сердце Кристин кольнуло, когда она заметила, что сын обращается к ней и Анатолю, как к равным по значимости людям, как будто они одно целое. Она напряглась, и Элизабет Баркут обратила на это внимание. Когда Анатоль опустился на корточки, чтобы Ники мог подробнее рассказать обо всех своих приключениях, она отвела Кристин в сторонку и тихо сказала:

– Дорогая, я рада, что у Анатоля есть на тебя время. Чем больше он с тобой, тем лучше.

Она многозначительно посмотрела на Кристин, а затем на Ники.

– Он так непринужденно общается с Анатолем. Можно даже подумать, будто они…

Миссис Баркут внезапно замолчала, как будто поняла, что сказала лишнего.

В машине все разговоры Ники были только о щенках и пони, и как он повеселился с другими детьми.

– Я нарисую пони и щенка, – объявил он, зевая, когда машина подъехала к дому.

Как бы весело ему ни было, поспал он в гостях мало.

– Сначала мыться, – строго приказала Кристин.

Она хотела отправить Анатоля домой, но почему‑то медлила, и это оказалось решающим.

– Отлично, – сказал Анатоль. – Побежали наверх.

Ники с радостными воплями заспешил в детскую. Анатоль последовал за ним. Кристин пошла следом, но гораздо медленнее.

Они вдвоем искупают Ники, уложат его спать, а затем она попросит его уйти. На этот раз он не останется ночевать в ее доме и уж тем более в ее постели. Кристин была настроена решительно.

Через час Ники лежал в своей кроватке, а она спустилась вниз к Анатолю.

– Ты поедешь в «Уайт Харт» или вернешься в Лондон?

Голос ее звучал холодно, звонко, как будто она отрицала все другие возможные варианты.