Кристин было трудно говорить. К горлу подкатил ком. Она сложила руки на груди и ответила:

– Я не могу и не хочу выходить за тебя, чтобы создать семью для Ники. Мы ходим по кругу.

– Так чего хочешь ты?! – закричал он и сам поразился, как громко и напористо у него получилось.

«Ты почувствуешь…» – вспомнил он.

Эти слова бесили его, они стояли между ним и тем, что он хотел сделать, – подхватить ее на руки, отнести наверх в спальню и снова любить ее.

Она опять выгоняет его из своего дома и из своей жизни. Тяжелой поступью Анатоль направился к двери.

– Можно прийти завтра?

Она кивнула. Ники будет ждать.

В дверях он остановился и взглянул на нее. За ее спиной на стене висели старинные часы, и он отчетливо услышал их мерное тиканье, отмеряющее их жизнь, жизнь поврозь. Эта мысль ужаснула его.

Он выдавил из себя улыбку, пожелал спокойной ночи и вышел на улицу. В нос ударил запах цветущей жимолости. Где‑то вдалеке ухала сова.

Кристин с порога наблюдала, как он идет к машине, садится, включает дальний свет, и огни фар постепенно пропадают вдали.

Уехал. Он снова уехал.

Неужели теперь так будет всегда? Анатоль появляется, проводит с ней время только потому, что приехал проведать Ники, и уезжает. Как ей это вынести?

В гостиной она тоже обратила внимание на тиканье часов, отмеряющих секунды, дни, годы наперед.

Она снова одна.

Анатоль стоял у открытого окна в комнате отеля и смотрел в сад. Первые лучи солнца пробивались сквозь густую листву, объявляя начало нового дня, но не новой надежды.

Он был мрачен. Зачем было приезжать, если Тиа снова ему отказала. Она отвергла его, когда предпочла ему Василиса. Она делала это и сейчас.

Он с горечью улыбнулся. Пора бы привыкнуть, что никто его не любит, начиная с его родителей, для которых он всегда был обузой. Но Анатоль научился жить без любви и не хотел, чтобы его любили.

Он вспомнил, как Ники радостно бежал к нему, обнимал его за шею, хотел играть с ним. Чувства снова захлестнули его. Он не мог их описать, не мог подобрать правильных слов. Почему его сердце радостно подпрыгивает даже при одной мысли о Ники? Раньше он никогда не испытывал ничего подобного. А когда переводил взгляд на Кристин, такую красивую, милую, это чувство только усиливалось.

«Как мне жить без нее? Без них обоих?» – думал он.

Почему они ему так нужны? Почему ему хочется защитить этого маленького жизнерадостного мальчика и подарить ему все свое тепло?

Голос в его голове кричал: «Тиа, скажи, что за чувство, что я испытываю к тебе и к Ники?!»

В ответ он слышал только: «Ты почувствуешь…»

Эти слова ставили его в тупик.

Внезапно его осенило. Именно этого у него никогда не было. Никто не научил его, как распознать это чувство.

Анатоль стоял, смотрел в сад, позолоченный лучами утреннего солнца, и сердце его замирало от мысли, что наконец‑то он понял.

Он должен рассказать Кристин, и чем быстрее, тем лучше. Он торопливо оделся и вышел.

***

Кристин с Ники завтракали на террасе. Няня Рут была наверху. Солнце уже достаточно пригревало, и сад у дома был залит мягким утренним светом. На плодовых деревьях щебетали птицы, а от клумб разливался сладкий аромат цветов.

– Давай пойдем в парк развлечений. Пожалуйста, пожалуйста, – просил малыш.

– Не знаю, посмотрим, – неопределенно ответила она.

Кристин была не в лучшем настроении.

«Нужно быть осторожной», – думала она.

Она должна научиться контролировать себя, справляться с тем, что Анатоль будет приезжать проведать Ники в течение всего его взросления, обрекая себя на терзания видеть, но не обладать тем, что так манит.

Ники уминал свой тост, не переставая болтать об Анатоле. Она сделала глоток кофе да так и застыла. Анатоль шел по тропинке через сад.

Он быстро приближался, его шаг был уверенный и целеустремленный. У Кристин тут же перехватило дух. Он явно приехал по делу, но зачем?

Тут же щеки ее разрумянились, а сердце громко забилось. Он был невероятно сексуален в дизайнерских, сшитых точно по фигуре джинсах, темно‑синем свитере и кожаной куртке, небрежно наброшенной на широкие плечи. Волосы его были немного взъерошены. Она отвела взгляд в сторону в борьбе со своим телом.

Ники сидел спиной к дорожке, и Анатоль, когда подошел, прикрыл ему глаза руками и спросил:

– Угадай, кто?

Ники тут же подскочил от радости, обернулся и обнял его за ноги. Потом отстранился и удивленно сказал:

– Ты мокрый.

Анатоль присел рядом с мальчиком.

– Я шел пешком. В полях у вас много мокрой травы с утра.

Кристин не поверила своим ушам.

– Но до нас пять миль ходу.

– Утро сегодня чудесное. Я хотел пройтись, – пожал плечами Анатоль, и на секунду их взгляды встретились.

Внутри Кристин все перевернулось, сердце сделало сальто, но потом он отвел глаза в сторону, и она ощутила зияющее одиночество, будто его взгляд значил для нее все.

– Я бы выпил кофе, – сказал он небрежно.

Для Кристин это прозвучало как эхо из прошлого. Он использовал те же слова, когда пять лет назад привел ее в свою квартиру в Лондоне.

Медленно поднявшись из‑за стола, она тихо сказала:

– Я пойду принесу свежий.

Ноги ее сделались ватными и подкашивались, но она смогла добраться до кухни. Там, в одиночестве, ей удалось немного прийти в себя от его внезапного появления.

На террасу Кристин вынесла поднос с теплым круассаном, тостами и кофейником со свежим кофе. Стоило ей только взглянуть на Анатоля, который сидел и весело беседовал с Ники, как голова ее снова пошла кругом.

– Мы идем на пляж! – радостно заголосил Ники, как только увидел ее в дверях.

– Пляж? – с недоумением переспросила Кристин.

– У нас может получиться отличная прогулка, – улыбнулся Анатоль. – Выражение его лица изменилось, и он серьезно добавил: – Если ты не против.

Кристин кивнула. Она понимала, что, услышав слово «пляж», Ники ни за что не согласится на что‑то другое. Только со слезами.

– Мне нужно собрать вещи, – сказала она и заторопилась в дом.

Анатоль протянул ей руку.

– Не убегай, – сказал он и посмотрел на нее так, что Кристин не смогла сделать и шагу.

– Сходи‑ка наверх и скажи няне Рут, что мы идем на пляж, – весело сказал Анатоль малышу, побуждая Ники к действию.