— Я не знал, — качаю головой.

— Ладно, — фыркает жена, складывая руки под грудью. Вероника мне не верит. — Люда поживёт со мной какое-то время.

— Вероника, это плохая идея! — выпаливаю резко, и маленький человечек на моих руках начинает плакать.

— Это не обсуждается!

Ника забирает Максимку с моих рук и вместе с Людой выходит из детской, оставляя меня в полном смятении.

Во-первых, я не ожидал от Артура такого.

Во-вторых, если Люда будет жить здесь, то наши отношения с Вероникой не потеплеют.

_30_

_Степан_

Новый год подкрался незаметно. Уже сегодня вся страна будет ликовать и праздновать, загадывать желания под бой курантов и плясать до самого утра.

Я в чудеса не верю. И желания давно не загадывал. Но сейчас ощущаю физическую потребность пожелать кое-что для себя.

Спокойствия.

— Стёпа, ты тут? — Вероника врывается в мой кабинет, сносит на своём пути стул и стремительно подходит ко мне.

— Всё готово? — равнодушно смотрю на жену в фартуке и с убранными волосами.

Из-за отсутствия в нашем доме личного повара, Волкова взяла все хлопоты с готовкой на себя. Конечно, ей помогает Люда, которая до сих пор живёт в нашем доме и уезжать пока что не собирается. Ситуацию усугубляет ещё и то, что няня Олеся пользуется сложившейся ситуацией в наших супружеских отношениях и подливает масла в огонь своими выразительными грустными глазами.

После той выходки в Швейцарии я не могу спокойно смотреть в её сторону.

Даже сквозь одежду вижу обнажённое подтянутое тело. И ничего поделать не могу.

— Твой отец скоро приедет, — заявляет Волкова, смотря мне прямо в глаза.

— Что? — выцеживаю сквозь зубы, стараясь скрыть раздражение и негодование.

— То! Ефим Святославович член нашей семьи! А Новый год — семейный праздник. Я обязана была его позвать!

— С каких пор у тебя такие тёплые отношения с моим отцом? — закатываю глаза.

— Он хочет увидеть внука, и он имеет на это право!

После нашей ссоры с папой на свадьбе у Медведева, мы больше не разговаривали. Я видеть не хочу этого сумасшедшего старика, который решил учить меня жизни. Он виноват в том, что случилось с матерью! Если бы не его выходки, она осталась бы жива.

А когда Волков старший бесцеремонно начал читать мне морали, я взорвался. Прошлое ожило, обожгло и засосало в обиду и боль. Меня буквально размазало, как соплю по стене. Уж кто-кто, а отец не имеет права учить меня жизни.

— С каких пор в нашей семье все решения начала принимать ты? — злобный шёпот заставляет Веронику сделать шаг в сторону.

— Стёп, ты чего? — хлопает ресницами испуганно.

— Раз ты такая самостоятельная, может и зарабатывать начнёшь сама? — изгибаю бровь.

Вероника отрывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же смыкает губы, превращая их в узкую полоску.

— Что же ты молчишь? — внутри бурлит. — Отца моего пригласить без моего ведома ты смогла, а заработать себе на жизнь нет?

Ника опускает взгляд, становится похожа на испуганного воробушка.

Даю себе отчёт, что поступаю не правильно, и жена не виновата, но обидные слова льются из меня бурной рекой. Словесный понос какой-то.

— Я заработаю, не переживай! — выпрямляет плечи и поднимает на меня глаза.

Смотрит исподлобья, а руки в кулаки сжимает.

— Если я для тебя обуза, то прости. Не знала. Завтра же соберу вещи и уеду! — продолжает тихо, но уверенно.

— Ника, — вздыхаю, стараясь успокоиться. — Я не то имел ввиду.

— Хватит! — вскрикивает и разворачивается.

Стремительно вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью.

А я остаюсь один на один с собственным негодованием.

Я устал смертельно. На работе вопрос решился, но не так радужно, как я хотел. Да, мы ещё на плаву, но больше не входим в список топ-компаний. И пока конкуренты заключают новые договоры, мы существуем только за счёт постоянных клиентов.

Но делать нечего, и от семейного застолья никуда не деться.

Беру себя в руки и спускаюсь на первый этаж. Из столовой раздаются весёлые голоса персонала и Вероникиных родителей. Медленно подхожу и выглядываю, стараясь остаться незамеченным.

— Максик, ты уже такой большой! Ты уже такой… — дурашливым голосом скандирует моя тёща.

— Жених! Ну настоящий жених! — подхватывает отчим Ники.

Олеся держит моего сына на руках, пока вокруг неё происходит вся эта суета. Настя и Виктор носят блюда с кухни и расставляют на столе. Людочка командует:

— Столовых приборов не хватает! Витюш, принеси!

Так тепло на душе становится. Все самые близкие люди собрались в одном доме, а я веду себя, как дурак. Обидел Волкову своими колючими словами. А ведь она так хотела отметить Новый год в семейном кругу! Внезапно становится так стыдно за своё поведение, что щёки горят и кончики ушей краснеют.

— Ой, Степан Ефимович! А вы чего там прячетесь? — мама Вероники замечает меня и перестаёт играть погремушкой перед лицом Максимки. — С наступающим Новым годом, Степан Ефимович!

Женщина светится от счастья, бежит ко мне и обнимает искренне. Сердце лихорадочно стучит в груди. Я всё испортил своим скотским поведением.

— Где Вероника? — выдавливаю из себя с трудом.

— Она пошла переодеваться, скоро придёт.

Бросаю взгляд на заполненный разнообразными блюдами стол и вздыхаю. Сколько сил Ника вложила в подготовку! Даже снежинки сама из бумаги вырезала и на окна наклеила. Украсила столовую мишурой, разноцветным дождиком. А вместо привычной вазы в углу стоит пышная нарядная ёлка.

— Я тоже скоро приду, — бормочу себе под нос.

Не уверен, что кто-то меня вообще услышал.

Иду к лестнице на второй этаж, чтобы найти свою жену и извиниться. Я должен обнять её и поцеловать, как тогда, в Швейцарии. Напомнить ей о своей любви. Не хочу, чтобы Ника уезжала. Мы — семья! Я не позволю моей Канарейке страдать!

— Стёпа! — голос отца тормозит и почву из-под ног выбивает.

Оборачиваюсь.

Волков старший стоит в дверях, с двух сторон от него грузные мужики из личной охраны.

— Почему меня никто не встречает? — гневно глаза прищуривает.

Прямо в душу смотрит.

— Все заняты, — отмахиваюсь.

— Стёпа, я всё узнал! — отец рычит и краснеет от злости.

— Узнал что?

— Ты разорил нашу корпорацию!

— Отец, на носу Новый год! Не омрачай праздник своими наставлениями!

Волков старший меняется в лице. Серьёзного разговора избежать не получится, и моё сердце начинает трепыхаться, как рыба об лёд.

— Степан! — рявкает так, что стены в доме дрожат. — Быстро в кабинет!

— У меня есть дела поважнее, — отворачиваюсь и поднимаюсь вверх по лестнице, оставив старика наедине с его плохим настроением и охранниками.

Раздаётся странный неопознанный шум, заставляющий меня обернуться.

— Ефим Святославович! Что с