–Угу-м.– Открываю дверь, апотом проверяю, чтобы она была надежно за нами заперта. Ииду по коридору клестнице. Пять минут. Мы вернемся вее комнату, аясмогу увеличить дистанцию между нами.

Персефона проводит рукой по моей груди ислегка обхватывает за шею.

–Яне шутила, когда сказала, что хочу переспать стобой.

Ячуть не оступаюсь. Почти. Мне стоит больших усилий не смотреть на нее. Если посмотрю, мы трахнемся прямо посреди этого коридора.

–Вот как?

–Да.– Она поглаживает чувствительную кожу возле моего затылка.

–Оргазм был приятным, очень приятным, но не думаешь ли ты, что нам стоит устроить репетицию перед тем, как ты трахнешь меня вкомнате, полной людей?

Маленькая ведьма. Она прекрасно знает, что делает. Яподхожу клестнице истараюсь двигаться быстро, но не настолько, чтобы мой шаг можно было счесть за бег.

Персефона продолжает легонько меня поглаживать, иячувствую, что вот-вот выпрыгну из собственной кожи.

–Полагаю, нужно считаться ствоим планом. Ты похож на человека, который любит планировать, ияэто уважаю.– Она прижимается ближе итрется щекой омою грудь.– Как насчет компромисса? Давай ты сам убедишься, что яивпрямь так хороша, как говорила?

Яне отвечаю, пока не дохожу до комнаты, имы не оказываемся внутри. Там ясажаю Персефону на кровать изапускаю пальцы вее шелковистые волосы. Оттого, как она приоткрывает рот, когда янаматываю пряди на кулак, мне вновь приходится сдерживаться, чтобы не зарычать.

–Персефона.– Яснова потягиваю ее за волосы.– Похоже, ты привыкла, чтобы все было по-твоему.

Она смотрит на меня так, будто ждет, что явытащу член иоттрахаю ее врот, пока мы оба не дойдем до точки. Она слегка выгибает спину.

–Только внекоторых областях.

–Ммм.– Тяну впоследний раз изаставляю себя перестать кней прикасаться. Яне могу потерять контроль, иначе никогда его не верну. Будь япростым человеком, то не раздумывая согласился бы на любое ее предложение. Но яне простой человек. ЯАид.– Уменя есть слово, ккоторому тебе не помешает привыкнуть.

Она хмурит брови.

–Какое слово?

–Нет.

Яникогда не признаю, как много усилий требуется приложить, чтобы отвернуться от взъерошенной Персефоны, сидящей на кровати, иуйти вванную. На расстоянии легче не становится. Она здорово меня зацепила. Яроюсь вшкафчике под раковиной впоисках аптечки. Мы храним их вкаждой ванной комнате вдоме. Формально яни скем не воюю, но мой род деятельности подразумевает, что порой мои люди сталкиваются снеожиданными травмами. Например, согнестрельными ранениями.

Вернувшись вкомнату, отчасти яожидаю, что Персефона готова приступить кеще одному этапу соблазнения, но она смирно сидит там, где яее оставил. Даже успела поправить волосы, хотя румянец на коже ее выдает. Желание, злость или сочетание того идругого.

Явстаю на колено возле кровати ибросаю на нее взгляд.

–Веди себя как следует.

–Да, господин.– Слова звучат так приторно-сладко иядовито, что свалили бы меня сног, если бы яэтого не ожидал.

Яникогда не был покорным.

Предпочитаю ограничиваться игровой комнатой ичастными представлениями, даже содними итеми же партнершами. Единственное правило: все заканчивается, как только прекращается представление. Но здесь что-то иное, ияне готов кпротиворечивым чувствам, которые зарождаются уменя вгруди, когда яснимаю бинты со ступней Персефоны иосматриваю их. Раны понемногу заживают, но пока еще вужасном состоянии. Этот забег через верхний город ивпрямь мог закончиться для нее увечьями. Не говоря уже отом, что, добравшись до меня, она была опасно близка кпереохлаждению. Пробыв еще немного на улице вночи, она могла нанести себе непоправимый вред.

Черт возьми, она могла умереть.

Возможно, вэтом случае люди Зевса могли вмешаться, но, когда дело касается Зевса, яне верю вообще ничему. Он стой же вероятностью мог позволить ей загнать себя до смерти внаказание за то, что сбежала от него, скакой может ворваться иутащить ее обратно вверхний город.

–Почему ты не вызвала такси, когда убежала свечеринки?– Яне собирался озвучивать этот вопрос, но он все равно повисает ввоздухе.

–Яхотела подумать, ана ходу уменя это лучше получается.– Она слегка ерзает, пока ямажу ее раны заживляющей мазью.– Мне омногом нужно было вчера подумать.

–Глупости.

Она напрягается.

–Никакие не глупости. Когда японяла, что меня преследуют, они уже гнали меня креке, апотом просто…– Персефона поднимает руку, но сразу опускает ее.– Яне могла вернуться назад. Яне вернусь назад.

Мне следовало бы оставить все как есть, но, похоже, я не в силах держать рот на замке вприсутствии этой женщины.

–Оттого, что ты причиняешь себе вред, когда они переходят тебе дорогу, им ни жарко ни холодно. Наоборот, этого они ихотят. Ты обращаешься со своим телом как сврагом истановишься слишком слабой, чтобы бороться сними.

Персефона шумно выдыхает.

–Ты говоришь так, будто янамеренно наношу себе увечья. Да, порой яотодвигаю потребности своего тела на второй план из-за стресса или потому, что разбираюсь сочередной чепухой благодаря моей роли дочери Деметры, но яделаю это не для того, чтобы причинить себе вред.

Убедившись, что мазь проникла во все порезы, яначинаю вновь заматывать ее ноги бинтами.

–Тебе дано только одно тело, иты дерьмово его бережешь.

–Ты принимаешь крошечную травму слишком близко ксердцу.

Может, итак, но меня крайне раздражает, как настойчиво она приуменьшает опасность, вкоторую попала. Значит, она делала это раньше, да так часто, что это даже не стоит упоминаний. Азначит, сделает это снова при малейшей возможности.

–Раз тебе нельзя доверить заботу особственном теле, значит, ябуду следить за его безопасностью вместо тебя.

Молчание длится так долго, что я,вконце концов, поднимаю взгляд ивижу, что она смотрит на меня во все глаза, распахнув рот вформе идеальной буквы О.Наконец, она приходит всебя.

–Пожалуй, это хорошая мысль, но вряд ли вэтом есть необходимость. Хоть яисогласилась на секс– исрадостью– но яне соглашалась, чтобы ты нанимался ко мне самой чокнутой на свете нянькой. Еще исложечки будешь меня кормить?– Она звонко хохочет.– Не смеши!

Отказ задевает меня. Ине потому, что она вроде как меня отвергает. Нет, за ее притворным весельем кроется нечто хрупкое. Кто-нибудь когда-либо заботился оней по-настоящему? Это не мое дело. Надо встать, выйти из комнаты иоставить ее одну до назначенного публичного представления.

Иначе янавлеку на себя что-нибудь такое, после чего человек вроде меня может ине оправиться.

Когда Аид сказал, что намерен опекать меня, яне поверила ему. Да исчего бы? Явзрослая женщина ивполне способна сама осебе позаботиться, что бы он там ни думал. Не будь он так немыслимо настойчив, ябы, возможно, даже могла признать, какой опасности яподвергалась вночь нашего знакомства. Яине думала плевать на холод иболь, но, когда осознала проблему, уменя не оставалось иного выбора, кроме как двигаться вперед. Может, ябы даже убедила его, что уменя нет привычки причинять себе вред, пусть иногда язабываю поесть идопускаю другие подобные мелочи.